Площадь была оцеплена милицией и палатками с пивом. Здание филармонии желтовато- серой Золушкой ютилось где-то за заднем плане. Приятель сочувственно посмотрел на меня:

— Это они еще только разогреваются.

— Желаю хорошо повеселиться, — пробурчал я на прощание.

— Тебе тоже, — с еще большим сочувствием ответил он.

Мы с ним знакомы уже полтора десятка лет, если не больше. Начинали с одного и того же. С рок-журналистики. Даже делали свои самиздатовские журналы. Организовывали концерты и фестивали. Готовы были жизнь положить, чтобы наши стучащие, грохочущие и хриплые истины узнал весь мир.

Да, совсем разошлись наши пути, развели нас по разные стороны этих звуковых баррикад. И не из-за конформизма, который мог разрастись с течением лет. Наоборот, в один момент рок как таковой стал для меня недостаточно радикальным, недостаточно независимым. Оказалось, что существует и другая музыка, буквально перенасыщенная вызовами и яркими идеями, и ее так много, она настолько разная, что хватит на всю жизнь.

Вот теперь в филармонии давали роскошную программу — концерты Шостаковича и Бартока, плюс два произведения киевских композиторов, причем для одного, точнее, одной из них это была премьера, первое исполнение, еще и с лучшими музыкантами — Национальным симфоническим оркестром. И это составляло для меня намного больший интерес, чем происходящее на площади.

Уже в Колонном зале стало понятно, что наихудшие ожидания оправдываются: самым заметным звуком было равномерное, однообразное уханье, легко пробивавшееся сквозь стену, возле которой и сидел оркестр.

Так, под это буханье, вечер, включая то, премьерное произведение, и прошел.

Можно сказать, что это, мол, мое прошлое не хочет меня отпустить. Но это было бы слишком литературно. В таких ситуациях нужны более простые слова. Например, варварство. Или хамство. Именно так это и следует называть. И происходит это далеко не впервые, и страдают от этого как слушатели, так и композиторы, и не застрахован никто. До сих пор помню, как в позапрошлом году таким же образом безнадежно испортили исполнение одного из произведений нашего живого классика Валентина Сильвестрова — причем в присутствии автора…

Понятно, что интересы кучки чудаков, которые собираются, чтобы два часа подряд слушать какие-то там трубы с виолончелями, никоим образом не могут быть учтены на фоне тех необъятных коммерческих перспектив, которые открывает массовое потребление дрянного пойла под аккомпанемент второстепенной эстрады. Но, все же, городская власть, которая дает разрешение на такие развлечения, по самому своему статусу обязана заботиться о полноценном культурном досуге для всех, подчеркиваю, всех граждан. Которые этой власти, вообще-то, зарплату платят из своих налогов. Равно как и руководство филармонии, которое, кстати, тоже является государственными служащими, должно заботиться о престиже учреждения. Как-то настаивать на своем, отстаивать интересы слушателей. Иначе придется менять статус и переименовывать Колонный зал в чил-аут для этой вечной «Европейской» (кстати, в Европе такое бывает?) дискотеки. А симфонические концерты переносить куда-нибудь на Левый берег. Или вообще за Окружную дорогу. Чтобы не мешали веселиться.

Современному композитору пробиться на филармоническую сцену весьма сложно — но это единственная возможность быть услышанным более-менее широкой аудиторией. Даже не столько признание нужно — а хотя бы одно качественное, полноценное исполнение. В итоге оно когда-то и станет возможным — потому что партитуры уже есть, и они переживут и нас, и их авторов, и будут звучать еще и еще. Но то, чтобы они хорошо прозвучали сейчас, нужно в первую очередь нам. И тем, кто в зале, и тем, кто на площади.

Потому что превратимся в барабанные бочки с пивом в конце концов. Честное слово.