Профессор Петров был разведчиком Ивановым

Виктор Петров избегал фотографироваться, особенно в 1940-х. Опускал голову, подставлял под объектив лысину или надвигал шляпу на глаза. Хорошо разглядеть его можно лишь на снимках для документов, например, на этом

В основу одного своего рассказа он положил анекдот о Гете и старом генерале. Генерал, который ничего не слышал о великом поэте, спросил, много ли тот написал и еще напишет. Гете ответил утвердительно.

— Тогда, к сожалению, я ничего не прочитаю. Потому что вы молоды, а я читаю лишь посмертные книги, где есть все. А когда читаешь книгу живого писателя, кажется, что тебя обманывают и не все показывают, — сказал генерал.

Виктор Петров умер сорок лет назад. А о нем до сих пор еще не все показали. «Темные пятна» его биографии еще спрятаны в архивах спецслужб. Поэтому исследователи вынуждены прибегать к гипотезам и домыслам. Одни ненавидят его как изменника, другие возносят к небесам. А в Интернете можно встретить и такой — возможно, недалекий от истины — анонимный отзыв: ”Похоже, Петров — раздолбай, который сумел прожить жизнь так, как ему хотелось!”

Он блестяще закончил Киевский университет и почти сразу оказался в компании известнейших интеллектуалов того времени. Его называли ходячей фабрикой идей и живой энциклопедией. Якобы работал за тремя столами сразу: за одним писал роман, за вторым — исследование по археологии, за третьим — филологический трактат. И все это было равно стоящим. Соответственно, свои произведения подписывал по-разному: Виктор Петров — ученый, В. Домонтович — прозаик. Еще один псевдоним — Виктор Бер, эссеист. Жанр романизированных биографий, благодаря которому позднее снискали славу французы, в частности Андре Моруа, основал именно киевлянин Петров — книгами о Пантелеймоне Кулише, Николае Костомарове, Григории Сковороде.

София и Николай Зеровы с сыном Котиком. В 1934 году 10-летним он умер от скарлатины. Николай Зеров считал, что это Божье наказание Софии за роман с Виктором Петровым. Через полгода поэт очутился на Соловках, получал письма и посылки от жены. О его смерти она узнала в 1940-м

В 1930 году он защитил докторскую диссертацию. И тогда же был уволен с руководящей должности в Украинской академии наук — за ”политические ошибки”. Именно в тот период, как считают, Петров продал душу дьяволу и начал работать на НКВД. В том же году он вынужден был написать разгромную статью на академика Агатангела Крымского. Однако ее не опубликовали, да и само это выступление не было для Крымского смертельным.

В те времена подобный путь спасения не был чем-то исключительным. Не хочешь быть убитым — убей другого или, по крайней мере, свои убеждения. Так заставили работать на режим Максима Рыльского, Павла Тычину и многих других из того поколения. Но с Петровым — особый случай. Он после 1930-го не стал соцреалистом, не написал ничего похожего на ”Партия ведет!”. Оставил литературу и занялся археологией и этнографией. Исследовал древних славян и Трипольскую культуру. В 1941-м его выдвинули на академика. Но началась война, и Петров попал на фронт как переводчик. В следующем году он появился в оккупированной немцами Украине, редактировал журнал ”Украинский засев”, носил униформу вермахта. Имел низшее офицерское звание — фенрих — что-то между младшим лейтенантом и прапорщиком. Немцы подозревали, что он может быть шпионом — и назначили в отдел пропаганды, где не было за кем шпионить. С 1944-го живет в Германии — как литератор. В 1949 году его похитили, вернули в СССР, но не расстреляли. И он еще 20 лет жил как известный узкому кругу археолог Петров. А как Домонтович — больше не написал ни строчки.

У Виктора Петрова есть две тайны, до сих пор не до конца разгаданные.

Первая: Петров — советский разведчик Иванов. Те, кто его знал, считали это нонсенсом. В немецкой униформе — как и в советской или в гражданской одежде — он напоминал солдата Швейка: толстый, лысый, лопоухий и смешной. Но как знать: советская система умела делать из ничего ”врагов народа”, так же она творила и ”героев”. Но почему до сих пор не обнародована легенда Петрова-Иванова? Чем он мог заниматься, если вправду был советским шпионом? Говорят, был причастен к разведоперациям, связанным со ставкой Гитлера под Винницей. А после войны? Если он решил ”соскочить” с разведслужбы — для чего было его похищать, а затем даровать ему жизнь?

Вторая тайна — роман с Софией Зеровой. Ходили сплетни, что Петров специально ”приставлен” к семье поэта Николая Зерова. Насобирал компромата, Зерова расстреляли, а Петров женился на Софии. Маловероятно: в 1930-х расстреливали и без компромата. Да, у Петрова был роман с Софией — но тогда Зеров был на свободе и они оставались друзьями-соперниками. Когда Зерова арестовали — роман надолго оборвался. Во время оккупации, в 1943-м, Петров и София некоторое время жили в Киеве совсем рядом: она на ул. Фундуклеевской, он — на Большой Подвальной. Но не виделись. Он писал ей письма, хотя быстрее было дойти пешком. Роман возобновился в 1950-м. Он жил в Москве, она — в Киеве, куда его не пускали. И он опять писал письма. Похоже, что писал специально для агентов МГБ: скучно повествовал об экскурсиях по московскому метро или о выставке достижений народного хозяйства. И ни слова о Третьяковке — что невероятно для такого знатока искусства, как он. Порой писал ревниво: мол, она снилась ему с сантехником.

Может, и это была игра для ”агентов”: Софии тогда было 63, ему — на четыре года меньше. А может — особая любовь — на расстоянии.

Они все-таки поженились — на седьмом десятке.

Позиция Фомы Неверующего была наиболее выигрышной

В одном из рассказов Виктора Петрова речь идет об учениках Христа — кто из них самый лучший? Для автора наиболее близкий из всех — Фома Неверующий. Потому что самый верный, Петр, безоговорочно веривший Иисусу, потом трижды отрекся от него. Иуда был самым умным, он верил в каждую букву Учения — и именно из-за этого изменил Учителю. А вот Фома не верил словам, зато сохранил веру в Истину.

В первой половине ХХ в., когда самые благородные слова означали лишь свою противоположность, — по-видимому, позиция Фомы Неверующего была наиболее выигрышной. Потому что в неправильном мире ”правильные” слова лишь углубляют абсурд. Петров позже писал, что для большевиков, как и для нацистов, замечательное слово ”освобождение” означало ”закрепощение”. А в его романе ”Девушка с мишкой” именно порядочность главного героя и его правильные слова губят любимую девушку. Порядочность — беспомощна, вот главная истина той эпохи и того романа. Да и самой биографии Петрова.