В одном поколении от крепостного права



Выбором профессии Павел Алешин (1881 – 1961) во многом обязан отцу. Федот Александрович Алешин, родившийся в крепостной семье, сумел преуспеть в строительном бизнесе, стал известным подрядчиком. Он и отправил сына в Петербургский институт гражданских инженеров – одно из самых авторитетных строительных учебных заведений Европы того времени.



Способности молодого архитектора проявились еще в годы учебы. Когда в Киеве проходил конкурс проектов образцового городского училища имени мецената Терещенко (нынешнее здание Университета театра, кино и телевидения имени Карпенко-Карого на Ярославовом валу), в нем приняли участие ведущие зодчие города, – а победителем стал студент Алешин.



Неудивительно, что по окончании института он получил приглашения от самых солидных заказчиков, не говоря уже об отце, который поручал сыну возведение собственных доходных домов. Но молодой зодчий не хотел быть «одним из…» Он стремился стать в Киеве лучшим из лучших. И многие историки архитектуры признают, что ему это удалось.


Умел учиться



Алешин говорил ученикам, что настоящий архитектор должен владеть 150-ю профессиями. Сам он до тонкостей знал строительное дело, вникал в технологию производства стройматериалов, имел навыки реставратора.



Когда в одном из конкурсов 32-летний Алешин уступил первое место столичному академику Щуко… он снова поехал в Петербург, чтобы дополнительно пройти курс Академии художеств.



Всю жизнь Павел Федотович собирал библиотеку по специальности. Ему удалось приобрести личный архив отца и сына Беретти, замечательных мастеров киевского классицизма (теперь он, как и фонд самого Алешина, хранится в Центральном государственном архиве-музее литературы и искусства Украины).


Умел не навредить



Алешин с уважением и трепетом относился к работе своих предшественников. Возведя сперва Педагогический музей ( Ныне – Дом учителя на Владимирской. Ред.), а потом корпуса Академии наук вблизи классических сооружений Университета и Первой гимназии, он создал один из красивейших киевских ансамблей.



Другой пример – выстроенный по его проекту дом на Владимирской, 19 (не сохранился). Это сейчас Софийскую площадь подавляет совершенно чуждый ей остекленный пузатый фасад будущей гостиницы. А здание Алешина было бережно оформлено в той же стилистике украинского барокко, что и Софийский собор и колокольня.



Даже когда в моду вошли совершенно новые архитектурные образы, когда коллеги, недолго думая, в самых неподходящих местах выводили на первый план оголенные фасады конструктивизма, Алешин находил удачные решения. Он виртуозно вписал кооперативный дом киевских врачей (до сих пор известный как «Дом врача») в остроугольную площадку на углу Большой Житомирской и Стрелецкой. Все было продумано до мелочей, – не только планировка помещений, но даже удобные, рациональные формы оконных фрамуг и дверных ручек. А перед входом нашлось место для палисадничка. «Человек, – говорил Павел Федотович, – должен входить в свой дом не с пыльной улицы, а из цветущего сада».



Сейчас никого не удивишь навешанными на художественные фасады коробками кондиционеров, грубо остекленными балконами. А Павел Алешин даже водосточную трубу умел убрать с глаз долой. Скажем, в стене спроектированного им особняка по Шелковичной, 15 для труб устроены специальные желобки, а на Педагогическом музее водостоки вообще упрятаны под штукатурку.



Недосягаемый для Шариковых



Авторитет зодчего в кругах специалистов был непоколебим. Считались с ним и власть предержащие – как до революции, так и в советские времена. Павел Алешин в чем-то напоминает булгаковского профессора Преображенского. Та же порода значительного человека, то же достоинство.



В годы Большого Террора, когда никакие заслуги и звания не защищали от произвола, Алешина так и не тронули. Более того, когда коллега написал на него донос, вопреки обычаям того мрачного времени, грязной бумаге не дали ходу. Наоборот, разоблачили «стукача» в архитектурном журнале, присовокупив: «З такими склочниками треба повести рішучу боротьбу». Позже Алешину простили даже то, что он оставался в оккупированном Киеве; сразу после войны его ввели в состав Академии архитектуры УССР.



Рассказывали, что однажды Алешин выдал самому Хрущеву, то и дело перебивающему его доклад: «Никита Сергеевич, если вы приглашаете специалистов, так, будьте любезны, наберитесь терпения и выслушайте их до конца».



В Киеве мастер жил в своей же постройки «Доме врача». К слову, в дни советских праздников по Большой Житомирской шли в сторону Крещатика колонны демонстрантов. И многие вспоминают, как студенты Алешина, проходя мимо его дома, дружно кричали: «Да здравствует академик архитектуры Павел Федотович Алешин!». Старый зодчий выходил на балкон и невозмутимо приветствовал шествие.



Золото на белом


Известный государственный деятель и журналист Василий Шульгин о Павле Алешине:


…Он говорил, что Киев может и должен иметь свой собственный стиль, архитектуру, связанную с прошлым, но приспособленную к настоящему. Ему казалось, что за основание надо взять стиль исторических памятников Киева. Труднее всего стилизовать жилые многоэтажные дома. Но это возможно. В своем общем ансамбле Киев должен быть белостенным с золотом. Чуточку золота в узорах, хорошо выработанных историей, узорах, положенных на простые гладкие белые стены. На этом фоне киевские темнолистные тополи будут упоительны. Так мечтал Алешин.