Практически у каждого из нас дома есть какие-то коллекции: книг, марок, дисков, пластинок. Но если одним они достались в наследство от дедушек-бабушек, то другие годами собирали их — покупали, меняли, находили… Как известно, в коллекционировании существует своя мода. К примеру, в СССР создавались целые союзы филателистов (собирателей марок). Нынче же народ больше привлекает коллекционирование оружия, монет, медалей, сувениров. Но вряд ли кому-то приходило в голову собирать… обувь. А вот для 69-летнего киевлянина Николая Кальченко это стало смыслом и целью всей жизни. Его коллекции позавидовала бы любая модница. В своей небольшой однокомнатной квартирке в Дарнице он умудрился собрать более тысячи пар туфель, сапог, ботинок, тапок и босоножек — всех времен и народов, размеров и цветов. Словом, магазины с самым богатым ассортиментом «отдыхают».


«САПОЖНИЧАТЬ» НАЧАЛ В 12 ЛЕТ


— Вот видите, эта коллекция уже выселяет меня, — говорит с какой-то горечью в голосе Николай Дмитриевич, встречая нас с фотокором у двери. — Я здесь только ночую… Может, кто-то посчитает меня сумасшедшим, но я хочу удивить мир — имею на то основания. Я вложил сюда столько труда… Ежедневно работаю до 3—4 часов ночи. Ведь у меня закалка послевоенная — нищета.


Пытаемся как-то пробраться вглубь жилища, чтобы пообщаться с его хозяином и рассмотреть обувку. Сандалии да сапоги — везде. Ними забита кухня, ванная, балкон… В прихожей цепляюсь головой о пару женских босоножек, подвешенных на веревочке. Николай Дмитриевич освобождает нам «путь», чтобы можно было пройти в комнату, где творения рук сапожников разместились в несколько ярусов — у стен, на веревках, в серванте за стеклом вместо привычных нам сервизов и даже на… люстре. Глаза разбегаются. Чего здесь только нет! На любой вкус. Туфли и сапоги из модной нынче замши, лаковые и деревянные «стукалки», «остроносые» сабо, популярные прошлым летом, обувь классических форм, шитая бисером, украшенная стразами и аппликацией. И практически все, представьте, в отличном состоянии!


Впрочем, большинство из них попадали в заботливые руки пенсионера порванными, потертыми или помятыми. Оказалось, Кальченко не просто собирает обувь — он ее еще и восстанавливает. «Курс реабилитации» (который проходит на специальных «расправках» — мужской и женской) состоит из мытья, выравнивания, ремонта и окрашивания. Затем каждый башмак набивается бумагой — чтобы придать ему «товарный» вид.


Дело в том, что «сапожничать» юный Коля начал вместе со своими братьями в 12 лет. Ремеслу этому мальчишек никто не обучал. Их отец, которого расстреляли фашисты, был обувным мастером — вот в доме и остались нужные инструменты и приспособления. Ребята освоили сапожное дело самостоятельно. Так Николай зарабатывал на жизнь до 20-ти лет.


— Потом я приехал в Киев, — рассказывает Николай Дмитриевич. — У меня дядя был портным, и я попросил его взять меня на работу, поскольку владел швейной машинкой — полностью шил сапоги. Вскоре я освоил швейное дело — пошел на курсы закройщиков верхней мужской одежды, окончил техникум по специальности «моделирование». Стажировку пришлось проходить у самого Воронина.


СРЕДИ ТЫСЯЧИ ПАР ОБУВИ — НИ ОДНОЙ ПОХОЖЕЙ


Что послужило началом обувной коллекции Кальченко? Его же обувь, которую носил мальчик после войны. Башмаки, даже самые старые, тогда не выбрасывали — как отметил пенсионер, нищета сделала его поколение практичным или, может, даже скупым. Удивительно ли? Босиком в школу ходили…


— Сначала складывал обувь в гараже, на даче — ничего не выбрасывал. Вскоре решил, что нужно как-то подрабатывать — пенсия-то небольшая. В начале 90-х годов закупил инструменты для ремонта обуви и начал отрабатывать свое мастерство на собранной старой обуви, ведь «сапожничал» давно и подзабыл, что да как. И когда это дело заново осваивал, подумал: а почему бы мне ни открыть киоск по ремонту обуви и обустроить в нем маленькую выставку, чтобы водить туда школьников, показывать и рассказывать, как трудится сапожник, ведь и я начал работать в раннем детстве.


Между тем, сапог-босоножек собралось столько, что на паре полочек в киоске они бы точно не поместились. Тогда у пенсионера появилась идея создать выставку обуви на высшем уровне — в пределах столицы, где люди могли бы узнать о «сапожничестве» как о мастерстве и даже искусстве. Для этого в паре очень старой и запущенной обуви он восстанавливал только один башмак — чтобы показать разницу до и после «реабилитации». Кроме того, Николаю Дмитриевичу очень хочется оставить после себя что-то полезное.


— Да и жалко как-то, что интересные, уникальные экземпляры обуви производителей всех стран мира могут попросту сгнить на мусорке, — отметил Кальченко. — А так у меня будет полувековая коллекция всех времен и народов для детей, внуков и правнуков, дабы подчеркнуть трудолюбие наших отцов и дедов, которые творили такое искусство. Вы посмотрите, какая красота (берет в руки расшитые цветным бисером туфельки. — Авт.) — до чего дошла человеческая фантазия, сколько вложено сюда выдумки, чтобы это нравилось нашим женщинам!? И все похоронить? Мне жалко. И знаете, оказалось, что среди тысячи пар нет ни одной похожей.


Так и есть, к тому же стоит обувка немалых денег. А еще одна пара ношенной обувки может многое рассказать как о ее владельце, так и о стране-производителе. Вот — смешные деревянные «стукалки», вскрытые черным лаком и очень похожие на современные «вьетнамки». И хотя их в ХVIII веке носили миниатюрные японки, мне эти «шлепки» пришлись по размеру. А сапоги-«ковбойки» с фирменной металлической лейбой носили в 40-х годах мужчины-пастухи «дикого» Запада.


— Эту лаковую пару мне подарили на итальянской фирме. Сначала, конечно, ее директор попросил за ботинки 60 гривен, но я ответил, что у меня их нет, но обувь очень нужна для выставки. А там, в ванной, есть босоножки из черной замши на огромной платформе — ну, наверное, килограмма три весом! Кроме всего прочего, у меня есть старинные валенки русские с галошами, чуни послевоенные, которые еще я носил. Это первая наша обувь была… А вот — мужские туфли 50-го размера из комплекта американской парадной офицерской формы. Не давал ли кому на прокат? Пока нет. Но если нужно на свадьбу, праздник или съемки — без проблем. Эта обувь проверена временем — ничего с ней не случится.


«ХОЧУ РАЗДОБЫТЬ ТУФЛИ ЮЩЕНКО, ОМЕЛЬЧЕНКО И КЛИЧКО»


Профессиональный закройщик Николай Кальченко не может спокойно пройти мимо любой пары увиденной им обуви. Валенки, чешки, детские пинетки, пуанты или сапоги для него — настоящие творения искусства. И пусть страсть пенсионера к обуви вовсе не прибыльная, но зато весьма перспективная. Николай Дмитриевич беспрерывно пишет письма в киевскую мэрию на имя Александра Омельченко, чтобы ему разрешили создать настоящую выставку. Официального ответа от власть имущих пенсионер пока не получил, однако надежды не теряет:


— Я бы очень хотел, чтобы меня услышал мэр Киева. А для начала нужно, чтобы специалисты сказали мне, нужна ли такая выставка городу. Скажу вам по секрету, что находящаяся обувь в квартире — лишь пятая часть того, что у меня есть… Говорят же: для того чтобы достичь успеха, надо быть немного сумасшедшим.


Впрочем, на достигнутом Кальченко останавливаться не собирается. Ежедневно в его квартире появляются очередные сапоги или туфли — то знакомые принесут, то сам где-то купит или подберет… Кроме того, пенсионер мечтает отдельно собрать коллекцию обуви известных личностей — на каждой паре будет небольшая металлическая табличка (их Николай Дмитриевич уже заготовил) с автографом владельца.


— Скоро мне принесут две пары туфель Леонида Быкова — с них и начну собирать. Затем хочу раздобыть обувь, которую носили президент Украины Ющенко, мэр Киева Омельченко, боксеры Кличко… А там, может, кто-то из министров, депутатов, людей искусства, артистов или актеров захочет отдать в коллекцию свою обувь — я буду рад всем…



КСТАТИ
Музеи обуви существуют в Чехии и Швейцарии. Самая же крупная коллекция обуви принадлежит Соне Батя из Торонто (Канада). За 50 лет она собрала 10 000 пар обуви. Для собственной коллекции она создала музей, где хранятся бальные туфельки королевы Виктории, сапоги Джона Леннона и сандалии Наполеона.



ИСТОРИЯ ВОПРОСА
Александр Быструшкин, начальник главного управления культуры, искусств и охраны культурного наследия:
— Есть у нас в Киеве один неистовый энтузиаст — Дмитрий Шленский, директор и владелец единственного частного музея — Музея Одной улицы на Андреевском спуске. Советую коллекционеру обратиться к нему. Думаю, он с удовольствием поддержит эту инициативу, ведь музей не ограничен никакими рамками, он — самый демократичный в городе и вообще в стране. И когда мы увидим эту выставку, сможем оценить ее и сказать, нужна ли она как постоянная столице. Однако уже то, что человек занимается таким интересным делом, нужно поддержать.