Федот – «ясновидящий идиот»


Огромный успех во второй половине ХІХ столетия выпал на долю Федота Малинникова с Куреневки, известного киевского провидца, видимо, подверженного какому-то психическому заболеванию. Во всяком случае, современная ему городская пресса окрестила Федота «ясновидящим идиотом». Он произносил бессвязные фразы, в которых, впрочем, горожане находили смысл и толковали как пророчества. Кое-что из предсказанного Федотом сбывалось, как, например, пожар на Печерске. Видимо, прорицания юродивого пришлись не по вкусу полиции, которая выслала «ясновидящего идиота» из Киева. Впрочем, Федот со временем вернулся, и его пророчества пользовались спросом даже среди богатых горожан. Причем довольно долгое время – с 1870 по 1910 год.


Надо сказать, что, в отличие от полиции, церковь была более чем терпима к юродивым, добавляя даже к самому этому слову приставку «Христа ради». Способность к прорицанию воспринималась как Божья благодать. Таким «Христа ради юродивым» был и Иван Иванович Босой (настоящая фамилия Расторгуев), прибывший в Киев в начале сороковых годов ХІХ столетия из города Зарайска Рязанской губернии. Он поселился в маленькой пещере, которую собственноручно вырыл на территории Верхнего города и на время уединился в ней в строгом посте и молитвах. Надев вериги, Босой в самые суровые морозы ходил в легком халате и без обуви (видимо, поэтому и получил такое прозвище).


Это была поистине легендарная личность, первый в Киеве юродивый, который занимался еще и меценатством. Он содержал благотворительный приют, в котором ежедневно кормил и принимал до полутысячи человек, оказывая им медицинскую помощь, выдавая одежду и обувь. Резиденция Босого находилась в цокольном здании Андреевской церкви, и на протяжении дня здесь постоянно толпились странники, нищие и пилигримы, жаждущие получить от «святого» благословение. Умер блаженный в стенах своей богадельни 12 декабря 1849 года. А его отреставрированная недавно могила и сегодня является местом паломничества.


Отличие Паниковского от Шпульки


Что касается киевских нищих, то они во все времена представляли особый клан, традиционно окруженный домыслами и легендами, иногда весьма далекими от реальности. Своеобразную систематизацию этого сословия в свое время пытался сделать известный писатель Иван Нечуй-Левицкий, а его повесть «Киевские попрошайки» и сегодня может послужить интересным пособием на эту тему. Можно смело сказать, что полтораста лет назад нищие Киева действительно представляли собой некую профессиональную корпорацию, главарей которой избирали преимущественно из слепых попрошаек, среди которых было немало лжеслепых. Кстати, литературный образ Паниковского тоже возник не на пустом месте.


Правда, Паниковский денег не просил, он их просто брал, «не отходя от кассы». А вот двумя кварталами выше, на углу Владимирской и Прорезной работал великий профессионал своего дела – одноногий нищий Шпулька. Гримасничая и причитая, он проводил вечера возле воспетой Булгаковым кондитерской «Маркиза». Публика шла из театров, ресторанов и прочих увеселительных заведений и щедро одаряла «жебрака». Днем Шпулька занимался «общественной деятельностью» (он являлся главой корпорации нищих), а ночью «подрабатывал» связным между бандами грабителей. За четверть столетия такого бизнеса, король нищих скопил себе солидный капитал. Он построил на улице Бульварно-Кудрявской ( нынешней Воровского) трехэтажный особняк и успешно сдавал чиновникам комнаты по очень высоким ценам.


Видимо, такие случаи в Киеве были не единичны. В газете «Киевлянин» за 1890 год читаем заметку: «На одной из киевских окраин находится прекрасный каменный дом, стоимостью около 20 тысяч рублей, принадлежащий нищему, выпрашивающему около костела копейки и кусочки хлеба. Кроме дома нищий этот владеет также шестидесятитысячным капиталом, но, несмотря на это, одевается в лохмотья и спит в конуре на жесткой соломе».


«Же не манж па сис жюр…»


Еще в начале ХІХ века в городе существовало негласное нищенское товарищество во главе с цехмистром. Члены объединения называли себя «товарищами», имели собственный статут и кассу. Низшую ступень занимали «ученики», которые действительно проходили курс профессиональной подготовки. В программу нищенской науки входили знания молитв, нищенских кантов, профессионального жаргона и набора технических приемов. В цех принимались, как правило, люди, имеющие телесные недостатки или увечья. Срок обучения занимал 5–6 лет, и только после этого «ученик» торжественно посвящался в «товарищи» и становился полноправным членом цеха.


Естественно, между нищими-профессионалами и просто бедными людьми была существенная разница. Последние больше занимались импровизацией и делали это не всегда удачно. В своих мемуарах Александр Вертинский приводит речь нищего киевского поэта, обращенную к богатой публике: «Пардон, мсье! Волею судеб оказался я вне бортов общественного положения. Скитаюсь в океане бурь и невзгод. Нуждаюсь в сентиментальной поддержке, ибо нет ни сантима. Донэ муа кельк шоз пурбуар!» Но, к сожалению, к таким просьбам сытая толпа была глуха. Нужно было пройти великую школу, чтобы уметь вызвать у прохожего хотя бы искру сострадания.