Экскурс в прошлое

Восхищение ярким и своеобразным городом, оригинальным и неповторимым, непохожим ни на один город центральной России, где всегда в изобилии зелень, умиление «темным бездонным небом и уличной толпой, оживленной и веселой, так не похожей на чинную столичную публику, со скучающим видом гуляющую по Кузнецкому», в общем-то понятно. Некогда любой москвич, попадая в Киев, сразу ощущал какое-то душевное спокойствие, наслаждаясь удивительной гармонией природы и творений рук человеческих.

С ранней весны на улицах Киева начала ушедшего века в изобилии продавали цветы: темные душистые фиалки, лиловые и желтые ирисы, анютины глазки… Чуть позже — ландыши (выращенные в теплицах к Пасхе), роскошную сирень. По сравнению с равнинной и бедной на растительность местностью, где в течение тысячи лет строилась Первопрестольная, в холмистом Киеве высокие и стройные тополя покрывались листьями довольно рано. Под теплыми лучами солнца улицы и бульвары, яры и холмы быстро освобождались от снега и радовали глаз буйной и свежей зеленью.

Прелестно выглядели и сады, как ни в каком ином городе в изобилии росшие вокруг многоэтажного центра; в них буквально утопали невысокие (в большинстве своем — двухэтажные) киевские дома. С высоких холмов, с многочисленных колоколен монастырей и церквей открывался чудесный и величественный вид на город, его окраины, заднепровье…

Город почти никогда не задыхался от знойного солнца, ибо в любой момент и киевлянин, и гость могли укрыться в парках и скверах города, в тех же садах, раскинувшихся вокруг центра и на окраинах. Вообще-то киевляне называли садами и парки, и скверы (коих много было и в центре), так что трудно дать точное определение тому, что же такое сады по-киевски. Воспевали эти сады (в том числе парки и скверы) многие выдающиеся поэты и писатели, в частности — Михаил Булгаков, Иван Нечуй-Левицкий, Константин Паустовский, Анна Ахматова, Борис Пастернак…

Частные фруктовые сады не только украшали усадьбы, но и были для многих киевлян источником дохода, о чем стоит рассказать подробнее.

Здесь следует сделать небольшой экскурс в более отдаленные времена. Дело в том, что в Киеве в продолжение многих столетий производили великолепное сухое варенье (цукаты), коим баловались императоры, императрицы, придворная знать. Закупки варенья для венценосных особ были делом хлопотным. За цукатами в Киев из Петербурга высылались специальные экспедиции. Платили за такое «императорское» варенье очень хорошо, доставляли сладости под усиленной охраной (то ли боялись разбойников, то ли страховались от того, чтобы кто подмены не сделал). Знаменитые кондитерские династии специализировались на этом непростом деле, ведь чтобы стать официальным поставщиком царского двора, требовалось создать оригинальный и безупречный по вкусовым качествам продукт, что без накопленного опыта было делом невозможным. Это в полной мере удалось сделать киевскому семейству Балабух. Основатель одной из самых именитых фирм по производству сухого варенья подолянин Семен Балабуха рассказывал, что научился этому мастерству у самого Бальи — знаменитого швейцарского кондитера, состоявшего при свите Елизаветы Петровны и побывавшего в гостеприимном доме семейства Балабух во время пребывания царицы в Киеве. Что здесь правда, а что вымысел — неизвестно. Впрочем, некоторые историки констатируют, что прекрасное сухое варенье здесь создавали много ранее — еще в XIV столетии. Киевский рынок сухого варенья к середине XIX столетия стал весьма обширным, ибо столь выгодным делом желали заниматься многие. Учитывая конкуренцию, выживали те производители, у которых был более качественный продукт. Предприниматели скупали у владельцев киевских садов (жителей Подола, Куреневки и Приорки) ягоды и фрукты в большом количестве, что, повторюсь, давало последним приличный заработок. Благодаря такому успеху киевского варенья развивалось и садоводство. В городе появлялись новые сорта плодовых деревьев и кустарников, увеличивалось число садоводческих хозяйств, все большая территория города превращалась в новые сады…

В общественных садах (парках) бушевала совсем иная жизнь, ведь они были созданы для отдыха и развлечений. С парков на склонах, которые словно драгоценный малахит опоясывали почти весь правый берег Днепра в районе Киева, открывались воистину удивительные виды.

«Недалеко от памятника Крещения Руси, на высокой горе, возвышающейся над Днепром, в нескольких шагах от Михайловского монастыря, находится так называемая Владимирская беседка, из которой открывается великолепный вид на Днепр, на лежащие около города острова, на широко раскинувшийся вдоль берега Подол», — делилась впечатлениями Зинаида Шамурина. Владимирская беседка, дожившая до наших дней, появилась здесь стараниями мецената и заводчика Василия Кокорева. Побывав в 1863 году на благоустроенной властями Владимирской горке, точнее на ее самой верхней террасе, этот человек распорядился передать в дар Киеву одну тысячу рублей с тем, чтобы здесь возвели беседку, в которой, находясь в тени или прячась от дождя, можно было бы наслаждаться чудесным видом Киева и его окрестностей (в то время на горке росли только молодые деревца, высаженные в начале 1850-х годов, когда здесь устанавливали памятник равноапостольному князю Владимиру). Лишь под занавес позапрошлого века отцы города во время проведения очередных работ по благоустройству Владимирской горки вспомнили о подарке Кокорева. К тому времени, благодаря процентам, капитал мецената вырос более чем в три раза, что позволило создать не одну, а две беседки. Тридцать лет и три года пролежали кокоревские деньги в банке, прежде чем превратиться в ажурные металлические беседки. К тому времени подросли и деревья, так что и без беседок было где укрыться от солнца. Беседки же манили тех, кто хотел отдохнуть душой и полюбоваться великолепными пейзажами…

Итак, многочисленные парки, скверы и бульвары были гордостью и неотъемлемой частью сложнейшего городского организма. Добавим сюда очарование Голосеева и Китаева, Пущу-Водицу, Святошин, многочисленные пустыни и просто земли, которыми владели киевские монастыри. Киев даже в начале неспокойного прошлого столетия продолжал оставаться городом-садом, хотя развитие промышленности и строительный бум несколько подпортили его традиционно патриархальный вид.

Первая «горячка»

Развитие капитализма в Российской империи привело к тому, что Киев стал переживать в последней четверти XIX столетия самый настоящий промышленный бум. Строились фабрики и заводы. В город потянулись не только крестьяне в надежде заработать средства к существованию, но и крупные капиталисты, желавшие вложить свои деньги в производство. Значительно увеличилось количество зажиточных семей, которым требовалось дорогое комфортное жилье. Развитие железных дорог и пароходства также ускорило этот процесс. Удобные пути сообщения с другими регионами страны располагали к переезду в город все большего количества представителей деловой буржуазии. В городе открывались представительства сонма компаний, предлагавших товары и услуги, качество которых соответствовало мировым стандартам. В связи с этим преображался и Киев.

В самом центре города, где долгое время существовала болотистая местность и обветшавший старинный парк усадебного типа (бывшие владения умершего профессора Киевского университета Меринга и несколько других небольших усадеб, принадлежавших ранее частным лицам), Киевское акционерное домостроительное общество проложило ряд новых улиц, на которых за короткое время были выстроены высотные дома отменной архитектуры. Кроме того, Общество не чуралось использовать для своих нужд и старые улицы города. Современные улицы Городецкого, Заньковецкой, Прорезная, Круглоуниверситетская, Большая Васильковская, Большая Житомирская, Пушкинская, Ярославов Вал, Саксаганского, Владимирская и бульвар Шевченко, высотная массовая застройка которых происходила на рубеже XIX—XX столетий, и сегодня, несмотря на урон, нанесенный войнами и перестройками прошлого века, могут гордиться прекрасными образцами архитектуры. Общество в течение каких-нибудь десяти лет выстроило в городе 1800 многоэтажных зданий. Цифра впечатляет даже в наше время, когда дома (правда, не такой изысканной архитектуры, растут, будто грибы после дождя). Многие дореволюционные «небоскребы» выросли как раз на месте зеленой зоны. Впрочем, внутриквартальные островки зелени в ряде случаев были сохранены. На карте Киева появился и ряд совершенно новых скверов — например, у Золотых Ворот, у церкви Сретения на Сенной площади, на Мало-Владимирской (ныне Олеся Гончара) улице. Были заложены парки Политехнического института и имени Пушкина; создан Зоосад, также представлявший собой «зеленый остров».

Жители нашего города по-разному восприняли то, что его центр застроили высотными (по тем временам) зданиями. Одни называли новоделы «разрушителями прелестной киевской старины — безобразными многоэтажными ящиками, в которых душа утеряна», иным, особенно толстосумам и потенциальным жителям «высоток», нравился такой «прогресс цивилизации», хотя некоторые киевские заказчики доходных домов продолжали экономить на возведении лифтов и установке централизованного парового отопления (что, естественно, требовало больших затрат). Поэтому дома в четыре-пять этажей, где лифтов, как правило, не было и в помине, стали обычным явлением. В ряде случаев через год-другой такие дома надстраивались парой этажей. Тогда-то и устанавливались лифты. Их шахты появлялись в торцовых стенах домов. И сегодня в тыльной, не фасадной части многих старых высотных зданий можно видеть такие лифтовые пристройки…

«Отговорила роща золотая…»

Киев ныне переживает новую строительную горячку, да еще какую! Власти города гордятся объемами жилищного строительства и сотнями тысяч возведенных за последние годы квадратных метров жилья. Растут новые массивы, реконструируются и развиваются в соответствии с нынешними вкусами старые районы. Нынешние заказчики жилых домов совершенно не заботятся о сохранности зеленых насаждений. В центре Киева, где земля особенно в цене, бульдозеры роют котлованы под будущие сооружения как раз на месте уничтожаемых островков зелени. Почему-то отцы города пытаются создать на некогда живописных (благодаря ландшафту и зелени) территориях эдакие каменные мешки «на европейский манер», хотя в самой Европе власти и жители берегут даже небольшие кустарники.

Такой вот казенной, совершенно не киевской и соответственно не европейской (наивные чиновники считают как раз наоборот) стала площадь Богдана Хмельницкого. Такой, по сути, является и Михайловская площадь, несмотря на то, что здесь восстановили уничтоженные воинствовавшими безбожниками строения монастыря и воссоздали многофигурный памятник апостолу Андрею Первозванному, просветителям Кириллу и Мефодию и княгине Ольге. За старым разрушенным большевистскими вандалами памятником княгине Ольге некогда был уютный сквер, заложенный учениками и педагогами Ремесленного училища, да и на всем протяжении от Михайловского монастыря и аж до Софии Киевской существовала своеобразная зеленая зона. Сплошной массив зелени давал прохладу и создавал уют. Ныне от всего этого великолепия осталось очень мало.

Топоры и пилы дровосеков добрались до уникального парка Политехнического института, также заложенного студентами и преподавателями этого учебного заведения более ста лет назад.

Уничтожается Голосеево с его уникальными многовековыми деревьями, добрались власти и до Пущи-Водицы. А сколько внутриквартальных островков зелени уже уничтожено! Вместо них торчат башни современных высоток, возвышаются, угрожая падением, краны… На Приорке (помните, где были массивы фруктовых садов?) какие-то странные люди с бензопилами в руках, крадучись, чтобы не быть застуканными жителями, валят прекрасные вишневые деревья, аккуратно разрезают стволы на части, тут же загружают их в «газели» и увозят в неизвестном направлении. Возможно, они выполняют заказы «крутых». Древесина вишни говорят, идеально подходит и для камина, и для барбекю…

Отдельная тема — зеленая рекреационная зона Днепра. Труханову острову, «благодаря» капитальному захвату, при нынешних аппетитах капиталистов скоро придет конец именно как зеленому острову. Что будет с правобережной набережной Днепра в ближайшие годы, сказать трудно, ведь на ней хотят возводить и увеселительные заведения, и коттеджи новых хозяев жизни. Уже в черте города, в районе Телички, на намывных (за счет уничтожения рыбных нерестилищ) землях стоят десятки дворцов «пролетариата», победившего бедность (за счет большинства населения, живущего впроголодь). Уничтожение зелени — легких города вкупе с колоссальным ростом количества автомобилей сделают свое черное дело, что в ближайшее время скажется на здоровье жителей Киева, и без того страдающих из-за плохой постчернобыльской экологической ситуации.

Печально все это. Безвыходность ситуации состоит еще и в том, что в абсолютном большинстве случаев к мнению коренных жителей новая власть глуха. Что бы ни говорили киевляне, все прежде всего решают большие деньги. Завоевывающие Киев богачи (в частности выходцы из восточных регионов страны, где шахтеры-рабы и рабы-металлурги за копейки обогащают эту кучку предпринимателей и рантье) даже не понимают, в какой уникальный и сложный организм вмешиваются, нанося Киеву глубочайшие раны. Грубая, выполняемая непрофессионалами резекция на многострадальном теле Киева приводит к тому, что он теряет свой неповторимый шарм. Когда-то в городе было большое количество смотровых площадок. Что увидят киевляне сейчас, когда, словно по щучьему велению, изыскиваются средства на засыпку яров и «нивелирование» знаменитых наших холмов? Апофеозом стала застройка Наводницкой балки — района «Царского села». Характерным примером служит и площадь Леси Украинки. Новостройки в районе площади настолько задавили эту местность (историческая территория Киевской крепости), что ни о каких видах на Лавру и заднепровье уже не может быть речи. Плотность застройки поражает. Думается, что и замечательный памятник Лесе Украинке пора перенести в иное место. Только вот куда? С такими темпами наступления на зелень, от нее, вполне возможно, в ближайшее время ничего не останется. Вот уже и до сквера на улице Гончара добрались! Со временем на месте памятника Чкалову, старинного фонтанчика, нескольких десятков деревьев и газона вырастет дом-башня. Кроме того что сие строение разрушит очередной сквер, оно еще и так «удачно впишется» в сформированный талантливыми архитекторами ансамбль, что мало не покажется.

Завершая эти грустные размышления, хочу еще раз процитировать Зинаиду Шамурину, которая прекрасно понимала, что даже малоценные произведения архитектуры и монументального зодчества выигрывают от содружества с природой. «Киевские памятники в художественном отношении не представляют ничего замечательного; в большинстве — это произведения далеко не первоклассных мастеров, но они все хорошо поставлены (сказано в 1912 году, то есть еще до «исторического материализма». — Авт.), всегда удачно выбрана местность, образующая фон, декорацию памятника, и, в общем, остается красивое впечатление… Памятник Крещения Руси стоит у самого берега Днепра, между двух довольно высоких холмов. Вокруг его деревья, сплетающиеся верхушками, образуют что-то вроде зеленого прозрачного шатра, сквозь который красиво просвечивает колонна, блестит на ярком южном солнце крест… За последний год Киев «обогатился» еще двумя малохудожественными памятниками — Императору Александру II (речь идет о памятнике, установленном на Царской (Европейской) площади в 1911 году, к 50-летию отмены крепостного права. Разрушен большевиками. Статуя царя и барельефы — в 1919 году, постамент — 15 лет спустя. — Авт.) и княгине Ольге (разрушен в 1919—1923 годах, постамент снесли в 1926-м. — Авт.). Памятник Александру, на редкость шаблонный по замыслу, выигрывает сильно от находящихся сзади деревьев, образующих зеленый фон, на котором красиво выделяется бронзовая фигура. Памятник Св. Ольге на Михайловской площади — опять на фоне деревьев».

Что тут добавить? «Былого нельзя воротить и печалиться нечего. У каждой эпохи свои вырастают леса», — сказал однажды Булат Окуджава. Ныне кажется, что настала эпоха дровосеков. Несмотря на то, что мэр Киева Александр Омельченко борется за озеленение города и хочет, чтобы киевляне дышали чистым воздухом, а не выхлопными газами. Но многочисленный чиновничий аппарат не понимает усилий мэра и блокирует все его начинания…