А вот Михник пришел на «торжественное мероприятие» в свою честь в невзрачной тенниске, босоножках и без носков. И в этом непривычном для официального мероприятия виде почетного гостя не было ни капли эпатажа, попытки как-то подчеркнуть свою неординарность. Это был просто один (и далеко не самый важный) штрих способа бытия свободного человека.

Адам Михник в этот раз приехал в Киев для презентации своей новой книги «В пошуках свободи». Издать на украинском языке сборник «есеїв про істо рію та політику» выдающегося поляка — давняя мечта главного редактора издательства «Дух і літера» Леонида Финберга. Сейчас она воплотилась в жизнь. «У пошуках свободи» — не перевод аналогичного польского издания: эссе из богатейшего творческого актива Михника украинское издательство отбирало самостоятельно, с помощью польской журналистки Изабеллы Хрус лин ской.
В книгу вошли как «Тіні забутих предків», написанные 27-летним Михником в 1973 году и посвященные контраверсионной фигуре Юзефа Пилсудского, так и последние труды, созданные год или два назад.

Вспоминая одного из своих духовных предтеч Лешека Колаковского,
А.Михник отмечает, что читать его произведения сложно, но очень полезно. Слож но потому, что не так легко постичь всю глубину его мыслей, парадоксальность мышления. Это утверждение в полной мере касается и философской публицистики самого Михника. Особен­но ценна она для современного украинского читателя, стремящегося лучше понять место отдельной личности и место своей нации, своего государства в мире, поднявшегося после краха коммунистического тоталитаризма.

Преимуществом для нас является то, что Михник — поляк, он строит свои размышления и выводы на основе польской истории и политики. А история Украины не переплетена так тесно с историей какой-либо другой страны, как с историей Польши (кроме, конечно, России). Но, как абсолютно справедливо утверждает Михник, «Россия не входит в «клуб» демократических государств. Это больной великан Европы». Нынешнее путинско-медведевское государство с его «управляемой демокра тией» и неоимперским реваншизмом все больше отдаляется от идеалов демократии и свободы. И, что самое трагичное для наших северных соседей, свободу человеческой личности и демократию как абсолютные, высшие ценности осознает все меньшее количество даже мыслящих представителей российского общества. Польша же, наоборот, после продолжительной и холодной коммунистической тоталитарной зимы уже преимущественно «вернулась домой, в Европу», не только в геополитическом и экономическом, но и в культурном смысле. А европейская культура, по Михнику, — это прежде всего «культура свободы».

Путь А.Михника в борьбе с коммунистической идеологией и режимом не был типичным для Польши. «Родившись уже после войны, я относился к окружающей действительности как к чему-то вполне естественному, как к миру, построенному на правде и справедливости», — вспоминает он. Тем более что его отец, львовский еврей Озия Шехтер, был членом ком­партии с 1919 года и в той, «народной», Польше имел все шансы влиться в господствующую верхушку. Тем не менее после непродолжительного юношеского увлечения коммунистической идеологией Михник кардинально изменил свое мировоззрение. Уже в 18 лет он впервые попал за решет ку за «антисоциа листическую деятельность». Тем более что отец учил его: «Будь последним в очереди за орденами и первым в очереди в тюремную камеру». Но Михнику так и не удалось «превзойти» отца: Шехтер в общем провел в тюрьмах за комму нистическую деятельность восемь лет, его сын за антикоммунистическую — «только» шесть. В 1968 году 22-летний Михник возглавил массовые «антисоциалистические» выступления польских сту дентов. Спустя 30 лет он писал: «Мо лодые люди часто спрашивают у меня: почему вы, люди поколения ’68, взбунто вались против коммунизма? Почему вы скорее желали стать незначительным, пре следуемым меньшинством, чем идти за большинством, жившим и строившим карьеру в мире тоталитарной диктатуры?

Так вот, мы отвергали коммунизм по нескольким причинам. Потому что он был ложью, а мы искали истину. Потому что он был конформизмом, а мы стремились к аутентичности. Потому что он был порабощением, страхом, цензурой, а мы стремились к свободе. Потому что он был неравенством и социальной несправедливостью, а мы верили в равенст во и справедливость. Потому что он был абсурдной экономикой дефицита, а мы искали пути к рациональности, эффективности и благосостоянию. Потому что он был перманентной атакой на традицию и национальную идентичность, а мы ощущали себя их наследниками. Потому что он был репрессивным по отношению к религии, а мы были убеждены, что право человека на веру в Бога является фундаментальным человеческим правом».

Но ни практическая деятельность Михника, ни его духовное развитие не сводились только к отчаянной борьбе с коммунистическим режимом. «Мы требуем свободы, — писал он в 1982 году в тюрьме строгого режима Бьялоленка. — Идя к ней, мы несем в себе зерна неволи. Никто не выходит невиновным из войны, объявленной Князю Тьмы. Свободу подстерегают разные угрозы. Одни из нас посягают на чужую свободу, другие пугаются бремени собственной. Та ково наследство долгих лет неволи. Это нельзя преодолеть за одно мгновение. До свободы надо дорасти. Свободе надо учиться. Это правда: свобода вписана в наши умы и сердца. Только как правильно прочесть то, что внутри нас?

Свобода — это и создание себя самого. Я сам себя леплю, сам кую свою судьбу ценой собственной жизни. Это может быть судьба раба, а может — свободного человека».

И эти, казалось бы, теоретические размышления воплощались во вполне практические действия, изменяли страну, в которой жил Михник. Так, в значительной мере именно благодаря его позиции в Польше после победы антикоммунистических сил не была проведена люстрация. Ведь именно он выдвинул лозунг «Амнистии — да, амнезии — нет». Это была декларация отказа от реванша, но и решительное требование открыть всю правду. «Законную декоммунизацию, то есть дискриминацию бывших деятелей ПОРП, мы считали глубоко антидемократическим замыслом», — писал Михник.

Именно позиция и авторитет А.Михника способствовали тому, что украинско-польское историческое примирение стало реальностью, что официальная Варшава все последние годы, независимо от персоналий самых высоких руководителей, является наиболее последовательным адвокатом присоединения страны к ЕС и НАТО. «Пусть живет свободная, демократическая, справедливая Украина!» — провозгласил Михник
8 сентября 1989 года на Учредительном съезде Народного руха Украины. «Нужно четкое утверждение, что у Украины впереди европейская перспектива, что это государство стоит накануне принятия в НАТО и ЕС», — призывал он европейские страны весной 2004 года. Это же он повторяет и сегодня. Почему? Только потому, что это отвечает национальным интересам Польши? Или, может, еще и потому, что кредо Михника — «поддерживать стремление обиженных, униженных, аутсайдеров и чувствовать себя частью их мира»?

Купить книгу в “Магазинчике”