Городским головой он стал в расцвете сил — ему исполнился 41 год. Дьяков умело, мудро, а когда нужно — и “хитро” управлял городом более 10 лет. Хотя институт градоначальников прекратил существование во время революции 1917 года, в 1919-м Дьяков успел еще раз недолго побыть в своем привычном кресле городского головы. На сей раз при Антоне Ивановиче Деникине.

Кстати, супругой Дьякова была внучка крупного промышленника и бывшего городского головы Густава Ивановича Эйсмана, владелица фешенебельного “Гранд-Отеля” на Крещатике.

За годы деятельности Ипполита Николаевича Дьякова в городе произошло множество воистину революционных преобразований.

Случались и судьбоносные события, которые так или иначе повлияли на будущее всей огромной России. Среди самых впечатляющих — смертельное ранение в Городском театре премьер-министра Петра Столыпина в сентябре 1911 года и приснопамятное, наделавшее много шума “дело Бейлиса” два года спустя… Но всякий раз “мэр” сохранял хладнокровие, “сглаживал острые углы, заливал кострища водой”, — так сказал о нем современник.

Ипполит Дьяков был богатым человеком, владел крупной недвижимостью в центре города. Еще до вступления в должность киевского головы, в 1895 году, будучи гласным городской думы, Ипполит Николаевич, тридцати лет от роду, назначался уполномоченным Главного управления государственного коневодства по организации Российской этнографической выставки в Париже, а в 1900-м работал над подготовкой имперской экспозиции на Всемирной выставке в Париже, за что отмечен французами орденом Почетного легиона.

Заядлый автолюбитель, он фактически руководил Киевским клубом автомобилистов, много сделал для “примирения водителей и пешеходов” именно в первые годы появления на улицах нашего города этого “чудовища”, пугавшего поначалу лошадей, собак и людей…

Дьякова знали и ценили как настоящего “отца города” и натуру увлекающуюся, даже недруги уважали Ипполита Николаевича “за радение в пользу города”.

Управление Дьяковым городским хозяйством совпало с освоением новых территорий и ростом Киева, его превращением в крупнейший промышленный и научный центр страны. Да и количество населения (в первую очередь за счет миграционных процессов) увеличилось на двести тысяч, достигнув к 1916 году (моменту отставки героя нашего эссе) — 650 тысяч человек, включая военных, расквартированных здесь. Это был четвертый показатель в стране. Городской бюджет в годы правления Дьякова удвоился и достиг в 1912 году более 4 миллионов рублей.

При Дьякове в Киеве получил долгожданную возможность работать первый украинский стационарный театр, возглавлявшийся Николаем Садовским, открылась консерватория, был освящен величественный католический собор святого Николая. В Киеве при активной поддержке этого городского головы были созданы один из первых отечественных дирижаблей “Киев”, несколько десятков самолетов, на карте города появился Коммерческий институт, состоялась и с огромным успехом прошла Всероссийская промышленная выставка и Первая Российская олимпиада 1913 года. Сам голова входил в оргкомитет последней, поскольку дружил со спортом, любил гимнастику, был хорошим наездником и пловцом. Киев в 1900—1916 годах приобрел славу города, который лучше всех остальных в империи организовал систему народного образования, в том числе женского.

Этот большой успех киевлян не остался незамеченным. Город ставили в пример всей России. При Ипполите Дьякове Киев стал воистину европейским. В нем появились целые кварталы, застроенные доходными домами отменной архитектуры с централизованными водопроводом, канализацией, паровым отоплением. Улицы освещались электрическими фонарями. Появились настоящие островки зелени, словом, несмотря на плотность населения, среднему классу здесь жилось легко и просторно. Развивались и окраины. У их жителей появилась надежда на лучшие времена…

К услугам киевлян активно развивалась транспортная сеть (трамвай, фуникулер, железная дорога, пароходное сообщение), которой мог позавидовать любой большой город. И не только в России. Были даже планы строительства метрополитена. Чтобы не хуже, чем в Лондоне…

В наше время некоторые исследователи пытаются провести своеобразную ревизию деятельности “той” власти. И копают себе яму. В случае с Дьяковым, который и сам победил на выборах сто лет назад, и возглавил мощное либеральное направление в Думе, “ревизионисты” пытаются доказать, что, мол, Ипполит Николаевич — не “герой своего времени”, а всего лишь предприимчивый делец, действовавший прежде всего в угоду себе и ближайшему окружению. Под занавес деятельности гласных созыва 1906—1910 годов в Киеве ограниченным тиражом была издана книга-обзор деятельности Думы за четырехлетие. В ней сообщалось, что за это время город стал благоустроенным, зеленым, словом, еще краше. А разве не так? В Киеве было замощено более половины улиц! Даже на глухие окраины добралось освещение.

Развивалась телефонная связь. Строились новые больницы и гимназии, открывались начальные школы… Пресса в эти годы получила возможность печатать довольно смелые статьи со здоровой критикой деятельности гласных, что способствовало повышению их ответственности за принятие жизненно важных для города решений. В вину Дьякову сотоварищи ставилось то, что, не имея достаточного количества бюджетных средств, город влез в изрядные долги, напропалую печатал акции… “Заложником” при нем стало имущество города, принадлежавшее всем киевлянам, вынужденным возвращать деньги в ущерб собственным кошелькам… Но рост дороговизны жизни был обусловлен многими и многими факторами, зачастую формировавшимися в Петербурге — столице империи…

Тем не менее на выборах 1910 года Ипполит Дьяков вновь возглавил город, который продолжал свое уверенное развитие. События Первой мировой войны и последовавший за ней крах империи, одним из главнейших городов которой был наш “златоверхий град”, прервали это развитие на долгие годы…

Что случилось в жизни Дьякова после установления советской власти, проследить не удается. Очевидно, он оказался за границей. Где и что делал, когда скончался, где упокоился его прах, нам пока не известно.


Генерал-адъютант Михаил Иванович Чертков


В старинном дворянском роду Чертковых, основателями которого стали еще в XVI столетии воеводы Василий Иванович и Гаврило Иванович, были митрополиты, фавориты Екатерины, генералы, губернаторы, командармы, казачьи атаманы, записные дуэлянты, проходимцы и “просто хорошие люди”…

Герой нашего эссе Михаил Иванович Чертков, родившийся в 1829 году, на своем долгом жизненном пути (умер в 1905-м) был и боевым офицером, покорявшим Чечню, и военным и гражданским губернатором в Воронеже, Киеве, Варшаве, и наказным атаманом войска Донского, и командующим Киевским, а затем и Варшавским военным округом… и многие годы находился под каблуком у своей дражайшей супруги Ольги Ивановны. Поговаривали, что губерниями управляла она, а не он. Да еще как управляла!

Ольга Ивановна Гулькевич-Глебовская происходила из еврейской семьи, которая приняла православие, и была в первом браке замужем за штаб-ротмистром Андреем Верещагиным. Фамилию свою девичью она сохраняла всю жизнь, хотя именовали ее и Верещагиной, и Чертковой… Очень яркая, обаятельная женщина, обладавшая при этом редким женским даром (в сочетании с красотой) — острым умом, весьма понравилась Волынскому военному губернатору, который был старше Ольги Ивановны на 11 лет и очаровал госпожу Гулькевич-Глебовскую, практически разрушил семью Верещагиных и усыновил сына Ольги Ивановны — Василия. Уже в этом браке у Чертковых родились дочери — Елена и Татьяна. Обе удачно вышли замуж. Первая стала супругой директора императорского Эрмитажа, с 1912 года обер-церемониймейстера и графа Ивана Толстого и умерла в 1955 году в США, вторая была женой камергера князя Николая Гагарина.

В воспоминаниях Салтыковой (жены брата Михаила Евграфовича Салтыкова-Щедрина) упоминается и Ольга Верещагина. Она еще была жива и потому не названа по имени: “В числе моих воронежских знакомых была весьма красивая особа, легкомысленно обвенчавшаяся в первый раз со скромным “становым”, но затем поправившая ловко непростительную ошибку, вышедши за богатого аристократа, занимавшего высокое служебное положение”.

Из “дел полезных” Михаил Иванович открыл в Воронеже, когда губернаторствовал здесь в 1861—1864 годах, Городскую публичную библиотеку и Мариинскую женскую гимназию, был инициатором, содействовал строительству и открытию в 1869-м важной во всех отношениях железнодорожной ветки, которая соединила Ростов с Воронежем (южный участок Юго-Восточной железной дороги). Эта дорога стала важным звеном в цепи Киево-Воронежской железной дороги, открытой чуть погодя. А 14 августа 1869 года была заложена станция, названная именем войскового атамана — Михаила Ивановича Черткова. Тогда на карте империи и появился новый населенный пункт, названный Чертково. Сегодня этот небольшой городок разделен пополам не только железной дорогой, но и государственной границей Украины и России… В 1864 году наш герой, подавив крестьянские бунты, был отправлен с этой же миссией на Волынь, где занимал пост военного губернатора, а в 1868 году, уже став генерал-лейтенантом, стал наказным атаманом войска Донского. Именно в атаманство Черткова (1868—1874 годы), в 1869 году, страна пышно отпраздновала 300-летний юбилей войска Донского. В торжествах приняли участие и Романовы: государь наследник цесаревич Александр Александрович и супруга его, государыня цесаревна Мария Федоровна, которые изволили совершать путешествие по Волге. 27 июля 1869 года их высочества в Царицыне сели в особый поезд Волжско-Донской железной дороги и через два часа прибыли на Калачевскую станцию, где и были встречены атаманом Чертковым, почетным караулом от гвардейских казачьих частей и казаками. Это был великий праздник для Дона. Шло гулянье, весь народ стекался к Дону, где у каждой станицы были устроены арки, увитые цветами, везде развивались знамена.

В 1877 году Михаил Чертков получил новое назначение. Он стал исполняющим обязанности Киевского генерал-губернатора, так как его предшественник — князь Дондуков-Корсаков был вызван в Болгарию с дипломатической миссией. Русский государь собирался усадить его на болгарский престол. В Киеве Чертков воевал со всем украинским, грозился сжечь “малоросские рассадники”, как административный самодур прославился чрезвычайной черствостью в отношении к подчиненным. “Спалила” Михаила Ивановича Черткова жадность супруги, которая вопреки запрету императора Александра “на приобретение госчиновниками владений во вверенных им губерниях” уговорила супруга прикупить старинный замок — бывшее владение польского графа Яна Тарновского в Кагарлыке Киевской губернии. Эта роскошная усадьба позже, после “избиения поляков”, была подарена Екатериной статс-секретарю и министру юстиции Трощинскому. При нем здесь выстроили церковь, двухэтажный дворец, упорядочили сад, установили на его территории более 700 (!) копий знаменитых скульптур. В усадьбе гостил император Николай I, побывал Гоголь… Сын Трощинского Дмитрий основал в Кагарлыке сахарный завод, но дела его пошли плохо, он обанкротился, имение продали с публичных торгов. Новые хозяева — братья Мясниковы также не смогли сохранить усадьбу, которую выкупил Земельный банк, перепродав затем, в 1875 году, чете Чертковых… Ольга Ивановна сделала усадьбу закрытой для свободного посещения. Со временем разразился скандал, затем в Киев приехал сенатор Половцев. Имение, как видим, упорно сопротивлялось новым хозяевам, устраивало пакости. В 1918 году усадьба была разорена немцами, а окончательно она погибла в годы Второй мировой войны. Вот уже более 40 лет здесь расположен стадион…

В ожидании отставки Черткова с поста Киевского, Подольского и Волынского генерал-губернатора (а сие таки произошло), проведенной по поручению государя сенатором Половцевым, один из киевских остряков даже сочинил слещующее:

“Ольга избавила Киев от половцев. Избавит ли Половцев Киев от Ольги?”.

В 1881 году Михаила Ивановича Черткова “ушли” из Киева, назначив членом Государственного совета. Практически это была опала чванливого и заносчивого Черткова. Однако в 1883 году Михаил Иванович вновь оказался в фаворе. Обласканный новым государем — Николаем Вторым, он отправился командовать войсками Варшавского военного округа.

19 октября 1905 года Чертков умер, находясь в Баден-Бадене. Овдовевшая Ольга Ивановна Гулькевич-Глебовская возвратилась в Киев и поселилась в своем кагарлыкском имении, где и умерла в 1912 году, пережив мужа на семь лет…