Идешь по своему обычному маршруту по вечерней Оболони, воздух дышит уже подзабытой прохладой, а посреди абсолютно чистого неба, залитого лунным сиянием, — узкое длиннейшее облако, словно кто-то запряг луну в плуг, пропахав небосклон ровно по середине от края до края, бросил в эту пашню зерна долгих дождей и отправился дальше. Но пока что ничего не меняется. Опять утром будет носиться соседская детвора в шортах. Опять ближе к полудню во дворе появится женщина в переднике, расстелит прямо на земле клеенку и будет чистить на ней огромную рыбину, а неподалеку будет сидеть коричневая собачка с бородкой и умными глазами и делать вид, что она здесь так, случайно. Дяди с газонокосилками будут резать выгоревшую траву — наверное, последний раз в этом году. Бархатцы будут цвести изо всех своих оранжевых сил. Еще можно будет спать на балконе, но под толстым одеялом. Солнце еще будет припекать, но в воду на ближнем заливе Днепра уже никто не рискнет заходить. Уже не будут свистеть стрижи, гоняя на безумной скорости под окнами. В магазинах опять будут продавать квас в неограниченном количестве, а арбузы подорожают.


Еще немного — и по Андреевскому спуску, по Крещатику, по Богдана Хмельницкого и по многим другим улицам покатятся первые каштаны. Мои коты начнут сворачиваться клубочками, безошибочно предсказывая похолодание. Небо укроется серым влажным рядном и прорастет мелкими долгими дождями — быть может, когда этот текст увидит свет, они уже начнутся.


Собственно, в городе, а тем более в Киеве, изменение времен года выглядит чем-то новым, это не дурная цикличная замкнутость, а некий постоянный сюжет, который каждый раз воплощается по-другому. Еще несколько дней — и афиши затрещат от нашествия премьер, презентаций, выставок, концертов, хотя в пышных декорациях ранней осени любое событие может стать вполне театральным, музыкальным, художественно изысканным, даже обычный поход в магазин, не говоря уже о длительной прогулке по городу, в котором «пышное природы увяданье» до сих пор кажется мне красивее, чем в любом ином месте. Ленивый, упитанный август готовит ложе для своей наследницы неторопливо, но добротно. Еще немного листвы… еще немного каштанов… еще немного белых аккуратных облаков, и спелых ягод, и позднего загара, и паутины… Все почти готово. Занавес поднимается…