Советские елочные игрушки появились в 1935 г., после того как Сталин реабилитировал елку, семь лет находившуюся под запретом.

В конце 1920-х лесная красавица оказалась неугодна тем, что являлась едва ли не главной «участницей» рождественской церемонии. Большевики вели решительную борьбу с религией. По всей стране прокатилась волна создания «безбожных» бригад, цехов, целых заводов, колхозов. Школьников обязали посещать кружки «юных безбожников». На уроках рисования им предлагали изобразить рождественскую елку, а потом зачеркнуть ее жирным крестом. Во многих городах проводились театрализованные «похороны елки», сопровождавшиеся уничтожением сопутствующего ей «рождественского хлама» — елочных игрушек. Магазинам запретили «продажу елочной дребедени и украшение витрин к Рождеству», а к артельщикам, производившим елочные игрушки, начали применять административные меры. Наиболее непонятливых — репрессировали.

На службе коммунизма

Несмотря на все запреты, во многих семьях тайком ставили елку — так, чтобы ни соседи по «коммуналке», ни управдом не заметили. Ирина Карум, племянница писателя Михаила Булгакова, жившая в Киеве на ул. Артема, оставила любопытные воспоминания о том, как в ее семье подпольно ставили и наряжали елку. «На Рождество, — вспоминает она, — у нас ставили большую, высокую пушистую елку. Дядя Костя Булгаков ездил за ней в деревню, привозил ее упакованную в одеяла на розвальнях, проносил ее в кухню по черной лестнице, стараясь быть незамеченным. В столовой завешивались окна, чтобы елку не было видно… Комнату освобождали от мебели и в центре ее устанавливали елку, которая, как правило, упиралась верхушкой в наш высокий лепной потолок. Потом ее украшали игрушками, сделанными членами семьи». А кто не мог раздобыть елку, наряжал дома то, что хоть как-то ее напоминало — фикус, бегонию, алоэ.

Вскоре власть поняла ошибку и поступила по принципу «если не можешь бороться — возглавь»: рождественскую елочку «переформатировали» в новогоднюю. 28 декабря 1935-го в главной газете страны «Правде» появилась статья секретаря ЦК КП(б)У Павла Постышева под заголовком «Давайте организуем к Новому году детям хорошую елку!».

«В дореволюционное время, — писал он, — буржуазия и чиновники всегда устраивали на Новый год своим детям елку. Дети рабочих с завистью через окно посматривали на сверкающую разноцветными огнями елку и веселящихся вокруг нее детей богатеев. Почему у нас школы, детские дома, ясли, детские клубы, дворцы пионеров лишают этого прекрасного удовольствия ребятишек Советской страны? Какие-то, не иначе как «левые», загибщики ославили это детское развлечение как буржуазную затею. Следует этому неправильному осуждению елки положить конец».

Призыв партийного босса застал страну врасплох. До наступления Нового года оставалось три дня. В школах, детских садах, яслях, интернатах, детских домах, заводских клубах ломали голову над тем, где раздобыть елку. Как преподнести детям ее неожиданную «реабилитацию»? Ведь еще вчера решительно боролись с обычаем ставить зеленую красавицу. И, наконец, по какому сценарию проводить вокруг елки новогодний праздник?

Возникли вопросы и с украшениями. Ведь к тому моменту производство елочных игрушек было полностью прекращено.

А вешать на ветки дореволюционные рождественские игрушки было рискованно. Поэтому лесную гостью украсили самоделками, срочно изготовленными самими детьми. В ход пошли картон, жестянки, коробки — спичечные, папиросные, из-под пудры. В итоге на новогодней елке появились красноармейцы, самолеты, аэростаты, красные звезды, серп с молотом, а также «беспартийные» зайчики, вороны, лебеди, медвежата, не несущие идеологической нагрузки. Они и стали первыми советскими елочными игрушками.

От пограничника до Мао Цзэдуна

Очень быстро советская власть поняла, что елочные украшения должны не столько украшать новогоднее дерево, сколько выполнять пропагандистские функции. Журнал «Игрушка» объяснил читателям: елочная игрушка — это «мощное оружие коммунистического воспитания наших детей». В 1938-м был утвержден план выпуска елочных украшений на пять лет. Он предусматривал выпуск и продажу в магазинах следующих елочных персонажей: а) красноармейцы, летчики, краснофлотцы, милиционеры; б) спортсмены; в) дети (в школе, пионерлагере; дома); г) трамваи и троллейбусы; д) новые советские здания; е) представители народов СССР; ж) колхозники;

з) крейсер «Аврора» и другие революционные корабли.

Особой популярностью у предвоенных покупателей пользовались елочные фигурки по­­граничника Карацупы с его верным псом Ингусом, флажки с эмблемами родов войск Красной армии, шары с изображением бойцов, одержавших победы на озере Хасан. К производству елочных игрушек подключили не только объединения стеклодувов, технические мастерские и промышленные колхозы, но и, например, артели инвалидов. А также структуры ГУЛАГа — в частности, трудовую коммуну №2 НКВД. С началом войны Кремлю стало не до выпуска игрушек.

Жители оккупированных территорий с изумлением обнаружили, что гитлеровцы также используют елку и елочные игрушки как средство пропаганды. Представители «нового порядка» рекомендовали проводить перед Рождеством утренник для детей пяти-восьми лет. Елку следовало украшать красными шарами, на которых в белом круге изображалась свастика. А типовой сценарий утренника назывался «Как детей чекист советский чудной елочки лишил, но затем солдат немецкий детям елку возвратил». В роли Бабы Яги выступал человек в форме НКВД.

В первые послевоенные годы елку украшали самодельными игрушками. Но начали появляться игрушки и в магазинах. В том числе новинка — игрушки на прищепках. В 1949-м Министерство торговли СССР ввело ассортиментный минимум, обязательный для каждого промтоварного магазина. В «сезонный» прейскурант вошли и елочные игрушки. В городах открылись крупные специализированные магазины «Детский мир», в которых особое внимание уделялось торговле елочными игрушками.

При Сталине елочные украшения «шли в ногу» с личными вкусами вождя и ситуацией на международной арене. Сказал, например, «вождь и учитель», что хоккей — важный и нужный вид спорта, и тут же началось производство елочных хоккеистов. А когда Моск­ва стала дружить с Пекином, среди советских елочных игрушек появились китайские фонарики, шарики с портретом Мао Цзэдуна (сегодня за ними гоняются коллекционеры) и прочие украшения китайской тематики.

К середине 1950-х елочная игрушка — не «самоделка», а купленная в магазине — стала обычным явлением. Причем «политическую» тематику начала все настойчивее теснить «бытовая» — граждане охотнее вешали на елку не фигурки красноармейцев в буденовках, а игрушечные чайники, самовары, кофейники, будильники, корзинки с конфетами, люстры. Это не означало, что игрушки, пропагандирующие успехи СССР, ушли в прошлое. Просто они изменились — теперь необычайно популярными стали космонавты, спутники, ракеты, самолеты.

Мини и макси

Большинство людей в сталинские времена проживали в «коммуналках» и не имели возможности поставить дома большую елку. Спросом пользовались настольные мини-елочки. Для их украшения наладили выпуск игрушек-малюток — из стекла, пластмассы, бумаги. Сюжеты мини-игрушек соответствовали «настоящим» украшениям: огурцы, лимоны, снеговики, стеклярусные бусы.

Начавшееся расселение жителей «коммуналок» в отдельные квартиры, как ни странно, мало изменило ситуацию — низкие потолки «хрущевок» по-прежнему не позволяли ставить большую елку. Многие по инерции украшали настольную «мини». Спрос на миниатюрные елочные игрушки начал падать лишь к концу 1960-х, когда многие семьи, получив просторные квартиры в «девятиэтажках», начали ставить обычные елки и покупать для них обычные игрушки.

Тогда же произошла и небольшая «елочная» революция — производство новогодних игрушек поставили на поток. Если раньше их производили небольшие артели вроде «Промигрушка» или «Детская игрушка», то теперь перешли к фабричному изготовлению. Между прочим, одним из производителей елочных игрушек стала… Горьковская фабрика резиновых изделий (та самая, которая многим запомнилась совсем другими своими резинотехническими изделиями).

В количественном отношении елочных игрушек стало намного больше. Соответственно, домашние елки стали выглядеть роскошнее. Во многих семьях родители начали играть с малышами в игру «Найди это на елке» — дети охотно искали висящих на ветках клоуна, жирафа, корзиночку с цветами, Доктора Айболита, мишку-баяниста. По мере взросления ребенка игра усложнялась, трансформируясь в «Угадай, на какую игрушку я смотрю».

Впрочем, количественное изобилие имело и обратную сторону — упростился ассортимент елочных украшений. Выпускать на конвейере тематические игрушки оказалось экономически невыгодно. Вместо них новогодние прилавки магазинов заполонили абстрактные шары, отличавшиеся лишь размером и цветом, стандартные сосульки, однообразные колокольчики. Стоили они недорого — от 50 копеек до

3 рублей. Для сравнения: ту же «трешку» стоил килограммовый торт «Киевский». Однако купить необычную елочную игрушку стало проблемой.

И только те семьи, где сохранились дореволюционные чешские или послевоенные трофейные немецкие игрушки, могли действительно оригинально нарядить свое новогоднее дерево.

Во времена, когда анекдоты о Брежневе стали частью повседневной жизни, игрушки с явной советской символикой перестали пользоваться спросом. Их без лишнего шума сняли с производства. Впервые за годы советской власти елочные игрушки перестали быть частью агитпропа. А сам новогодний праздник наконец-то освободился от какой бы то ни было «идеологической обертки».

К середине 1980-х годов потребительские ожидания советских граждан существенно изменились. Теперь они были ориентированы на импортные товары, с которыми не могли конкурировать отечественные образцы. Импортные игрушки в открытой продаже практически не появлялись — их нужно было «доставать». Поставить дома елку, украшенную зарубежными игрушками, считалось особо престижным.