56 лет назад улице Межигорской вернули историческое название

Под опекой гетмана

До пожара 1811 года, разорившего весь Подол, подворье располагалось севернее Братского монастыря, возле церкви Воскресения. Межигорский монастырь запорожцы считали своим войсковым и там в присутствии архимандрита решали важные вопросы. Небезынтересна и сама история создания монастыря. Как гласят источники, в XV столетии несколько иноков, убегая от свар, происходивших в тогдашнем Киеве между его правителями, и частых набегов врагов, пришли на это место и вырыли в одном из холмов пещеры. А спустя время построили малую деревянную церковь Святого Николая. Постепенно появлялись новые послушники и монахи, Межигорский наполнялся народом. Уже в начале XVI века он был обжит и хорошо устроен. Богдан Хмельницкий, посетив Межигорский, выделил средства и стал его ктитором (старостой). Разросшийся монастырь владел прекрасными виноградниками и фруктовыми садами.

Бурный XX

Несмотря на то что застройку улицы Межигорской начали в конце XVIII века, современное свое название она получила только в 1869 году. В путеводителях по Киеву, выпускавшихся в начале прошлого века, улица разделялась на две части. Та, которая шла от Контрактовой площади до Нижнего и Верхнего Валов, считалась более цивилизованной и приглядной – и совершенно справедливо. Там стояли красивые большие дома с канализацией, был улучшенный тип мостовых. А вот северная часть Межигорской (за Валом) выглядела совсем иначе. Населяли ее бедняки и неимущие семьи рабочих. Грязь, жалкие лачужки, осевшие в кучах навоза, заполонившего улицы и усадьбы, – такая там царила картина. В непролазной грязи копошились дети нищеты, а рядом с ними нежились свиньи… Все это наблюдали пассажиры трамваев, кативших по Межигорской из европейски изящного центра на отдых в лес Пущи-Водицы. В начале ухоженной части улицы располагался дом №1, построенный в 1817 году. Его еще называли Контрактовым – из-за того, что в нем заключали контракты на оптовую куплю-продажу товаров, оформляли кредитные операции, брачные договоры, выплаты приданого и завещаний. В этом же районе зимой ежегодно проходила знаменитая Контрактовая ярмарка.

В соседнем доме №2 размещался построенный в 1933 году Дом культуры пищевиков.

А дом № 5 известен тем, что там родились и некоторое время проживали братья – писатель М.Е.Кольцов (1898 – 1940 гг.) и художник Б.Е.Ефимов (родился в 1900 г.). Михаил Ефимович Кольцов, переселившись в 1920 году в Москву, стал основателем и редактором журнала «Огонек», а также членом редколлегии газеты «Правда». В 1940-м его расстреляли по обвинению в антисоветской и террористической деятельности, а в 1954 году посмертно реабилитировали. Его брату, художнику-карикатуристу Борису Ефимовичу Ефимову, повезло больше. Он пережил репрессии и лихолетье и 28 сентября 2005 года отметил свое 105-летие. Сегодня художник Ефимов – лауреат Государственных премий, академик Российской академии наук. Проживает в Москве.

Баржи, которые никуда не плыли

После революции Межигорская, как и многие другие места столицы, утратила свое имя. С 1920-го по 1950-й ее именовали улицей И. Переца. Впрочем, на большее строителей коммунизма не хватило, и даже после войны Межигорская по-прежнему была застроена все теми же доходными домами, правда, не такими респектабельными, как прежде. Во дворы таких домов попадали через арки-дуги проездов (подворотен). Там красовались деревянные уборные, в которые жутко было заходить, и крытые толем сараи, где хранили дрова, уголь и всевозможный хлам. Над аркой обычно помещалась коморка дворника с низким потолком. Кроме того, в здании имелись подвалы и полуподвалы, набитые жильцами в целях уплотнения. Впрочем, в этих местах люди ютились и в деревянных бараках, и даже на баржах, пришвартованных к берегу Днепра. А воду для приготовления пищи брали прямо из реки: прокипятили и порядок! Двери многих хибар выходили прямо на улицу. Их проемы были вечно завешены марлей от назойливых мух, ос и комаров, которые тут вились тучами.

От дельца остался Клад

Скрашивали быт советских трудящихся, пахавших в то время по шесть дней в неделю, многочисленные деревянные киоски, стоявшие в конце каждого квартала. Застекленные с трех сторон, они закрывались ставнями на металлических штабах. В них наряду с невзрачным ассортиментом продуктовых товаров отпускали бочковое пиво. Трубка с краником возвышалась над бочкой, а сбоку был прикреплен насос для подачи воздуха. При легком нажатии на насос пиво, по законам физики, поступало через открытый краник в подставленную кружку. Еще в киоске держали чайник, в котором в холодное время пиво подогревали на примусе (позднее – на электроплитке). Хозяин киоска, зная вкус каждого своего покупателя, подавал напиток нужной температуры. Трудовой люд награждал каждый киоск отдельным уважительным названием: «У Ханохи», «У Бродского», «У тети Паши», «У Сени» и т.п. Была радость и детишкам: на Межигорской прямо из окон-прилавков торговали газированной (зельтерской) водой, с сиропом и без. А на углу с улицей Еленовской стоял дом № 62 – так называемый дом Шнаранта (фамилия бывшего хозяина). Он был знаменит тем, что в нем снимали временную жилплощадь торгаши. Там заключались сделки насчет купли-продажи оптовых партий товаров и останавливались разношерстные аферисты. Именно поэтому впоследствии слово «шнарант» (исконно киевское, как и слово «босяк») стало олицетворять авантюриста, прохиндея, нечистого на руку дельца. Когда дом Шнаранта сносили, в стенах нашли тайники с деньгами, расписками, а рабочие обнаружили в подвале шкатулку с золотыми монетами. Другая сегодня Межигорская, другие и люди. Несмотря на серые будни, прежде и радость и горе были общие. А сейчас на лицах прохожих – скука и равнодушие, невзирая на красивую рекламу и забитые едой и вещами прилавки.

Виталий БАКАНОВ.

АНЕКДОТЫ С ПОДОЛА:

1. – Скажите, как добраться на Межигорскую, 60?

– Сядете на 19-й трамвай и проедете три остановки.

– Спасибо. 1-й трамвай, 2–й трамвай, 3-й…

2. В скверике на Подоле.

– Чего сидим просто так? Давай выпьем винца, что ли?

– Хорошо, иди купи.

– Ну нет, так нет!

3. На одном из перекрестков Межигорской собралось много народу.

– Почему столько людей? Что случилось? – спрашивает прохожий.

– Ничего, но каждый хочет убедиться в этом лично.