Фабиан Вильгельмович фон дер Остен-Сакен родился 20 октября 1752 года в Ревеле. Отец его — барон Вильгельм-Фердинанд был адъютантом фельдмаршала Миниха, а после был переведен в Ревельский гарнизон, где и прослужил тринадцать лет до самой смерти. Фабиан потерял отца, будучи двух лет от роду, и воспитывался первые годы жизни в крайней нужде.

В 14 лет Остен-Сакен впервые надевает военный мундир, записавшись подпрапорщиком в Капорский мушкетерский полк. Боевое крещение получил во время осады Хотина генерал-аншефом князем Голицыным. За отличие был произведен в прапорщики. На 18-м году жизни он переведен в Нашебургский мушкетерский полк, в котором со временем дослужился до капитана. В 1771—1772 годах Вильгельм воюет под знаменами Суворова… Затем была служба ординарцем у посла Стакельберга в Варшаве. “Этот временный отдых был весьма полезен молодому человеку, наблюдавшему вблизи действия искусного дипломата: умная беседа и чтение усовершенствовали образование Остен-Сакена”, — указывал автор “Словаря достопамятных людей Русской земли”, вышедшего в 1847 году, историк Дмитрий Бантыш-Каменский. А далее была служба в Кадетском корпусе. Здесь получил он 13 ноября 1786 года чин майора и в тот же день (!) был произведен в подполковники с помещением в Московский гренадерский полк. Смелость и отвага Остен-Сакена, проявленные им в многочисленных сражениях, отмечены многими наградами и званиями. Так, 11 декабря 1790 года во время штурма Измаила барон привлек внимание Суворова, который отдал справедливость “мужеству его и благоразумию”. Золотая шпага “За храбрость”, звание полковника, служба в Черниговском мушкетерском полку, словом, последнее десятилетие XVIII века щедро баловало нашего героя. Было за что… Все это время барон геройски сражался, проявляя недюжинные знания в военном искусстве. Бывали и осечки, из-за которых Остен-Сакен попадал в монаршую немилость, но всякий раз, когда России требовалось решить исход какой-нибудь баталии в свою пользу, Фабиан Вильгельмович оказывался незаменимым… По смерти Екатерины Второй барон Остен-Сакен был пожалован в генерал-майоры, а спустя короткий срок, 11 июля 1799 года, произведен в генерал-лейтенанты. Приняв участие в Швейцарском походе, Сакен был при Цюрихе ранен и взят в плен, за что рассерженный Павел I заочно “уволил его от службы”. Но по возвращении в 1801 году из плена Остен-Сакен уже другим царем — Александром Первым был восстановлен на службе и назначен шефом Петербургского гренадерского полка. В 1805 году он командовал корпусом, участвовал в войне с Наполеоном и, клеветнически обвиненный в том, что при Гутштадте умышленно опоздал и тем дал маршалу Нею возможность уйти, был отдан под суд. Оправданный, в 1812 году Сакен получил в командование корпус. В 1815 году был награжден орденом Святого Александра Невского. Войдя со своим корпусом в состав армии Блюхера, Сакен отличился при Кацбахе, за что получил чин генерала от инфантерии, и при Лейпциге, принесшем ему Георгия второй степени. Главный виновник успеха под Бриенном, он был награжден орденом святого Андрея, причем государь лично вручил ему орденские знаки. За мужество и героизм, проявленные Остен-Сакеном на полях сражений против Наполеона, император Александр произвел барона Остен-Сакена в генералы от инфантерии, король прусский пожаловал ему орден Черного Орла, а император австрийский прислал барону Остен-Сакену командорственный крест Марии Терезии.

“Когда в побежденном Париже назначали русского, австрийского, прусского и французского комендантов, генерал-губернатором провозгласили барона Остен-Сакена. Трудно было избрать на это место генерала, который бы лучше его самого умел внушить уважение к имени русских и приобрести любовь жителей, ибо он соединял с глубоким знанием света твердый характер и привлекательное обращение. Лестное звание, в которое возвели его, было достойным возмездием за подвиги в минувших походах… Соблюдая строго подчиненность между войсками и порядок в городе, он привязал к себе парижан до такой степени, что повсюду был принимаем с рукоплесканиями. При его появлении воздух оглашался восклицаниями: “Да здравствует генерал Сакен!”. Когда он приезжал в театр, и занавес был поднят, зрители требовали, чтобы актеры снова начинали представление”, — сообщал Бантыш-Каменский.

В июне 1815 года караулы в Париже сданы были Национальной гвардии, и Русская армия отправилась домой. Мэрия поднесла генерал-губернатору в знак признательности карабин, пару пистолетов и золотую шпагу, осыпанную бриллиантами, на одной стороне коей было начертано — “Мир 1814 года”, а на другой — “Город Париж генералу Сакену”. Король пожаловал барону Остен-Сакену табакерку со своим портретом, украшенную бриллиантами и наградил его Военным орденом 1-й степени.

В начале 1818 года скончался генерал-фельдмаршал Барклай-де-Толли, и Первая армия поступила под командование барона Остен-Сакена, который в том же году стал членом Государственного Совета и в 1821 году был возведен в графское достоинство за “найденное Александром образцовым устройство вверенных ему войск”. В 1830 году маститый старец обрадован был новым знаком монаршего внимания: получил орден Святого Владимира 1-й степени.

В 1831 году начались беспорядки в Литве, и для усмирения графу Остен-Сакену были подчинены Киевская, Подольская и Волынская губернии. “Его предусмотрительностью и непоколебимою твердостью, при единодушной ревности подчиненных и блистательной храбрости войск, в короткое время уничтожены в тех губерниях все преступные замыслы неблагонамеренных людей, рассеяны многочисленные шайки мятежников и снова восстановлены тишина, спокойствие. Новые заслуги приобрели генерал-фельдмаршалу портрет императора Николая, украшенный алмазами, для ношения на груди”, — сообщал биограф нашего героя. Семнадцать лет Остен-Сакен, возведенный в 1832 году в достоинство князя Российской империи, управлял Первой армией, пребывая в Могилеве и затем в Киеве. Однако в Киеве не обошлось без злого умысла. Когда военным губернатором Киевским и генерал-губернатором Киевским, Подольским и Волынским царь назначил Василия Левашова, тот всячески выживал старика из города, муссируя различные вздорные слухи. Престарелый фельдмаршал плакал от незаслуженной обиды…

“Разруливая” ситуацию, в 1835 году государь, уважая глубокую старость его, препроводил к нему рескрипт: “В настоящих отношениях России ко всем европейским державам, уповая на сохранение прочного и продолжительного мира и признавая вследствие того возможным принять некоторые меры к необходимому сокращению расходов государственных, Я, в общей связи с сими мерами, предположил не содержать отныне впредь двух армий в отдельном составе и, упразднив сообразно с тем управление вверенной Вам 1-й армии, причислить 4-й пехотный корпус к армии действующей, а все прочие войска оной подчинить непосредственно военному министру. Я утешаюсь мыслию, что благоприятные обстоятельства представляют Мне возможность доставить Вам необходимое отдохновение и покой после долголетнего, знаменитого служения Вашего на пользу и славу Отечества и, вместе с тем, пригласив Вас в С. Петербург на постоянное жительство, пользоваться личными советами и опытностию Вашею. Я приказал приготовить для Вас помещение в одном из дворцов моих и сохранить Вам полное содержание, по званию главнокомандующего Вами получаемое. За сим, изъявляя Вам душевную признательность Мою за неослабные и деятельные труды по управлению армиею, всегдашнюю попечительность о пользах ее, строгий порядок и благоустройство, которые постоянно и во всех отношениях были в ней сохраняемы, Я пребываю с особенным уважением навсегда Вам благосклонным”.

Обиженный князь Остен-Сакен не воспользовался лестным приглашением и остался в Киеве. “Всемилостивейший Государь! — писал он императору. — От простого солдата достигнув звания генерал-фельдмаршала, я имел счастие командовать армиями и быть военным губернатором Парижа. При сложении последней должности, тамошнее правительство поднесло мне, вместе с грамотою, шпагу, карабин и два пистолета… Всеподданнейше прошу Вас, Всемилостивейший Государь, принять сии трофеи российского оружия в московскую Оружейную палату, дабы они напоминали потомству, что русские владели неприступным Парижем, и генерал их в нем начальствовал”.

“Приближаясь к могиле, — писал Дмитрий Бантыш-Каменский, — он обращал еще потухавший взор на современные происшествия, любил слушать чтение газет и журналов; жаловался приближенным только на чувствуемую им слабость в ногах (его водили под руки с 1835 года); твердо помнил давно прошедшие события и забывал новейшие… Долго боролся он со смертью, которая восторжествовала над ним 7 апреля 1837 года. Ему было тогда 84 года. Викарный епископ Иннокентий проводил со всем киевским духовенством бренные останки до могилы”. Сакен был погребен у церкви Рождества Богородицы на Дальних пещерах в Kиeвo-Печерской лавре. Могила его не так давно восстановлена монахами этой обители.

 

Генерал-адъютант Михаил Иванович Драгомиров

Командующим войсками Киевского Военного округа Михаил Иванович Драгомиров стал на 59-м году жизни (родился 8 ноября 1830 года). За плечами нашего героя к тому времени оказалась долгая и насыщенная событиями жизнь. В послужном списке Драгомирова — Военная академия Генерального штаба, которую он окончил с золотой медалью, звание профессора тактики и военной истории, полученное им в этом же прославленном заведении, 14-я пехотная дивизия, командование которой Михаил Иванович принял в 1873 году.

Его дивизия героически сражалась в русско-турецкой войне 1877—1878 годов, особенно на театре военных действий в Болгарии, где, к слову, нашего героя почитают и ныне. На Шипке Михаил Иванович был тяжело ранен и надолго выбыл из строя. Генерал Михаил Скобелев писал ему: “Поправляйся, возвращайся в верящую в тебя армию и в круг твоих боевых товарищей”. Однако состояние раны этого не позволило. Вынужденный покинуть армию, Драгомиров выехал в Петербург. Утешением ему стало пожалование чина генерал-лейтенанта. По выздоровлении Михаил Иванович был назначен начальником Николаевской военной академии Генерального штаба. В этой должности он прослужил одиннадцать лет, оставив после себя и добрую славу, и богатое литературное наследие. Как боевой офицер Михаил Иванович прекрасно знал слабые места всевозможных теорий, которые надлежало испытывать на практике. В 1879 году Драгомиров издал “Учебник тактики”, который на протяжении более двадцати лет служил основным пособием для обучения офицеров этому непростому искусству.

В октябре 1889 года Драгомиров назначается командующим войсками Киевского Военного округа… Начинается новая яркая страница его биографии.

Служба в Киеве для украинца по крови Драгомирова была и в радость, и в тягость, ибо сопровождалась огромными трудностями. Михаилу Ивановичу был чужд великодержавный шовинизм, проповедниками которого выступало большинство офицеров царской армии, что на многонациональной киевской земле было отчетливо видно невооруженным глазом. Драгомиров был толерантен в национальном вопросе, а уж украинцам откровенно симпатизировал и сочувствовал, причем общался с ними на родном языке, которым прекрасно владел, что служило еще одним поводом для бесконечных кляуз на него. Драгомирова, которого с легкой руки Михаила Старицкого называли “тайным Никодимом украинофильства”, увековечил Илья Репин в знаменитых “Запорожцах…”, где Михаил Иванович запечатлен в образе кошевого атамана Ивана Сирко.

1 января 1898 года царь назначил генерала Драгомирова Киевским, Подольским и Волынским генерал-губернатором. Должность обязывала Драгомирова сурово расправляться с любыми попытками проявления украинского патриотизма. Хотя сам Михаил Иванович и вынужден был ревностно исполнять все указания “в отношении управления малороссами”, однако продолжал дружить с самыми что ни на есть радикальными украинцами, приглашая в свою усадьбу на Печерске ведущих деятелей украинской культуры — Антоновича, Старицкого, Житецкого, Лысенко, Багалия, Мурашко… В спорах, порой непростых, за чашкой чаю или стопкой горилки рождалась истина.

Драгомиров помогал издавать знаменитый альманах “Киевская старина”, играл даже роль цензора, что облегчало журналу жизнь, ибо просмотренные и одобренные им статьи отправлялись петербургским цензорам уже с положительной резолюцией самого начальника края.

В 1901 году Николай II наградил Драгомирова высшим российским орденом — святого Андрея Первозванного. В возрасте 73 лет Михаил Иванович вышел в отставку с зачислением в члены Государственного Совета. До последних дней жизни он не прекращал публицистической работы. Вот как отзывался Драгомиров о нашем брате-журналисте: “Сам я всегда, еще с молодых лет был отменным сторонником печати, очень люблю “блудить пером” и, как большой поклонник литературной среды, всегда охотно водил с ними знакомство… С течением времени я убедился в том, что в этом деле надо быть очень осторожным. Нередко видел я, как легко можно натолкнуться на всячину: под маской литератора, настоящего труженика, порядочного человека того и гляди подвернется шушера, которая, ввязавшись в благородное литературное, писательское дело, норовит через него ловить рыбу в мутной воде”. Этим словам более 100 лет, но как они современны!