Не всякая «Птичка» долетала до середины Днепра
Главным кондитерским брендом Киева, начиная с 1956 года, являлся торт «Киевский». Всякий командировочный киевлянин знал, что с его помощью в любом городе Советского Союза он решит любую проблему: устроится в гостиницу, выбьет дополнительные фонды в выше­стоящей московской организации, достанет билеты в Большой театр или Театр на Таганке. Аналогично и гости Киева, возвращаясь домой, старались прихватить с собой торт «Киевский». Поезд Киев — Москва в шутку называли «тортовозом» — в его вагонах запах был как в хорошей кондитерской…

По Киеву бродили упорные слухи, будто торт этот — дореволюционной рецептуры. Мол, изобрел ее еще в начале века тогдашний владелец фабрики, а сейчас этот рецепт отыскали и пустили в дело. Другие утверждали, что «Киевский» придумали советские кондитеры, вот только произошло это абсолютно случайно, по оплошности — забыли спрятать на ночь в холодильник смесь, приготовленную для чего-то другого. Третьи авторитетно говорили, что автором «Киевского» является женщина-технолог, четвертые настаивали, что торт изобрел мужчина — начальник цеха.

Многочисленные легенды придавали «Киевскому» ореол таинственности и лишь подхлестывали спрос, и без того немалый. В результате стать обладателем нарядной коробки с изображением каштановой ветки (тогдашний герб Киева) можно было либо по знакомству, либо зная покупательский секрет: в «Лiсову пiсню» дефицитный торт обычно привозят к полудню. Так что если с утра заранее занять очередь, то спустя пару часов гарантированно попадешь в число счастливчиков. Впрочем, наудачу можно было «нарваться» на «Киевский» и в «Театральном гастрономе».

Все торты в столице УССР выпускались килограммовые. Это всегда поражало гостей из Москвы и Ленинграда — тамошние тортики продавались в небольших коробках по 500-600 г. «Киевский» в течение двух десятилетий являлся самым дорогим тортом — стоил 3 руб. За эти же деньги можно было купить советские кеды для уроков физкультуры. В тройку ценовых лидеров входили также «Трюфельный» (2 руб. 80 коп.) и «Пражский» (2 руб. 75 коп.) — оба продавались свободно. Остальные — «Ветка», «Барвiнок», «Лимонный» — пользовались меньшим спросом и были дешевле.

В середине 1970-х в продажу поступила новая разработка киевских кондитеров — торт «Миндальный». «Сладкое» начальство явно рассчитывало, что он вызовет еще больший ажиотаж, чем «Киевский». И поставило соответствующую цену — 5 руб. Однако чуда не произошло. «Миндальный», хотя и пользовался определенным спросом, не сумел даже близко подняться до «продажного» уровня «Киевского».

Не осталась в долгу и Москва. Кондитеры ресторана «Прага» на Арбате изобрели в 1980-м торт «Птичье молоко», быстро завоевавший популярность. Нежное суфле, толстый слой калорийного шоколада и совсем тонкие коржи сделали это чудо кулинарного мастерства визитной карточкой столицы СССР. Нередко киевляне просили знакомых, едущих в Белокаменную, привезти им «Птичку». Однако выполнить эту просьбу было нелегко — торт выпекали и продавали только в ресторане «Прага», у входа выстраивалась длинная очередь. Ограниченный «тираж» «Птичьего молока» не позволил ему стать таким же всесоюзным брендом, как торт «Киевский».

А еще киевлянин мог заказать именной бисквитно-кремовый торт — для себя любимого или собираясь к кому-то в гости. Предварительные заказы принимали в гастрономах. Текст надписи — имя, приветствие (например, «С юбилеем!») или пожелание («Здоровья и благополучия!») — составлял сам заказчик. Такие торты, как правило, не отличались особыми вкусовыми достоинствами, зато стоили намного дороже и «Киевского», и «Миндального». Как говорится, любые прихоти клиента — за его счет!

Коробки многоразового использования
Киев, традиционно сильный тортами, проигрывал Москве по конфетной части: слабым ассортиментом собственной продукции и невзрачной упаковкой. Ну, разве шли хоть в какое-нибудь сравнение наши неброские «Дюшес» и «Барбарис» с московскими «Мечтой» или «Снежком», упакованными в необычную и яркую обертку? А клюква в сахарной пудре — оригинальная коробка с окошком, в котором виднелись белые шарики — запросто давала фору любому киевскому драже. И уж подавно не было конкурентов у «Сливочных помадок» из Белокаменной — небольшой коробочки затейливой формы, в которой были красиво уложены розовые, сливочные и шоколадные помадки, каждая с цукатиком сверху.

Особенно эффектно смотрелась продукция московской кондитерской фабрики с жутковатым для детского слуха названием «Бабаевская». Она упаковывала конфеты в настолько изящные коробки, что у непривыкшего к подобному изыску киевлянина аж дух захватывало. Секрет, однако, заключался в том, что до 1917-го фабрика принадлежала знаменитому кондитеру Алексею Абрикосову, поставщику двора Его императорского величества. А уж «абрикосовские» упаковки — красочные коробки, обтянутые бархатом и муаром, стеклянные с мельхиоровыми накладками — славились на всю Российскую империю. И хотя большевики, национализировав предприятие, переименовали его в честь «рабочего П. А. Бабаева» и упростили упаковку, все же традиция была отчасти сохранена.

Шарм московских конфет усиливался еще и тем, что они не продавались в киевских магазинах. Полакомиться ими можно было лишь от случая к случаю. Например, если к кому-то приезжали «белокаменные» гости. Кстати, поезд Москва — Киев острословы тоже неслучайно прозвали «конфетовозом».

Если конфеты, продаваемые на развес, были просто лакомством, то конфеты в коробке являлись своеобразной денежной единицей. Не потому, что последние якобы вкуснее. Наоборот, «Ассорти» на развес и в коробках — это одни и те же конфеты. Однако в советских условиях коробка шоколадных конфет — хороший «презент». Он преподносился «нужному человеку», и тогда вопрос «решался». Не секрет, что мотором многих дел при развитом социализме являлись именно конфеты в коробках (хотя, конечно, не только они). Всюду царила сплошная «сладкая» жизнь…

Что же презентовали? А все, что могли достать. Хотя и тут существовала негласная иерархия. Неплохим «знаком внимания» служила темно-зеленая коробка «Лимонных долек»: верхний слой — желтые лимонные дольки, нижний — оранжевые апельсиновые. Более солидным подношением считались «коробочные» «Вишня в шоколаде», «Слива в шоколаде», «Грильяж в шоколаде», а также конфеты «Вечерний Киев», появившиеся на закате брежневской эпохи.

Однако высшим пилотажем являлась коробка конфет «Метеорит» (орехи с медом в шоколаде) — эта марка выпускалась Житомирской кондитерской фабрикой с 1973 года и была отмечена престижным «Знаком качества». Даритель такой коробки автоматически обозначал свой высокий социальный статус, ведь в обычных магазинах «Метеорит» не появлялся ни при каких обстоятельствах. Его «орбиты» были высоки — исключительно в «закрытых» распределителях.

Съев конфеты, саму коробку, как правило, не выбрасывали. Дело в том, что если в пустую коробку с надписью «Красный мак» положить купленные на развес одноименные конфеты, она обретает вторую жизнь. Такую коробку можно поставить на праздничный стол — сойдет за новую. В хороших руках дефицитная коробка могла прожить и третью, и четвертую жизни.

«Гулливер» почтальона Печкина
А что же продавалось свободно в кондитерских магазинах? Да многое. Полки никогда не пустовали. Пользовались успехом шоколадные конфеты «Каракум», «Трюфели», «Белочка», «Мишка косолапый», «Ананасовая», «Кот в сапогах», карамели «Золотой ключик», «Раковые шейки», «Лимон», ликерная карамель «Вишня» (со «Знаком качества»!), разноцветные леденцы в круглых металлических коробках «Монпансье», драже «Морские камушки», «Орех в шоколаде». Дети любили конфеты «Гулливер» — за их необычный размер. Неслучайно знаменитый герой мультфильма «Простоквашино» почтальон Печкин предпочитал к чаю именно эти большие, удлиненные конфеты.

Без проблем можно было купить шоколадные батончики с начинкой (55 коп. за штуку), шоколадки «Аленка», «Чайка», «Сказки Пушкина» (по 80 коп.), медальки из шоколада в золотистой фольге и маленькие шоколадки по 33 коп. Из печений самым большим лакомством являлось «Мозаика» (оно было двух цветов — светлое и шоколадное), из вафель — «Артек». И уж всегда в ассортименте наличествовали соломка и продолговатый кекс с изюмом, посыпанный сахарной пудрой.

Зефир, как правило, можно было купить на развес — белый и розовый. Но зефир в шоколаде не сыскать было в Киеве даже днем с огнем. Его обычно привозили из Москвы. Среди общедоступных сладостей существовал и свой «запретный плод» — леденцовые «петушки» на палочке. Они почему-то не продавались в магазинах. Ими, явно «самопальными», торговали какие-то тетки возле «Чертового колеса» в Пионерском парке за филармонией. Многие родители не одобряли «петушковых» устремлений своих чад, объясняя, что неизвестно, где и как леденец изготовлен. Возможно, опасения были резонными, но детям было обидно. Тем более что сверстники на улице аппетитно облизывали этих самых «петушков», и ничего страшного с ними не происходило. Иногда, обзаведясь кое-какой мелочью, школяры тайком бежали к теткам и покупали «петушка» — красного или желтого. Для многих этот «запретный плод» до сих пор является самым счастливым воспоминанием.