Белая пустота


В Доме Турбиных вообще много белого цвета. В семи комнатах второго этажа, где с 1906 по 1919 год проживала семья Булгаковых, писатель поселил героев романа “Белая гвардия”. И Турбины остались здесь навсегда. Так и соседствуют рядом два мира: один – реальный и осязаемый, другой – литературный.


Подлинные предметы булгаковской семьи – мебель, фотографии, книги – рядом с выкрашенными белоснежной краской копиями вещей, которые не уцелели или пока не найдены. Фотографии женщин, окружавших Булгакова при жизни – рядом с белой рамкой, внутри которой – пустота: вас вовлекают в диалог, предлагая самому представить образ литературной Елены.


Эта идея – играть пустоту – была предложена Кирой Николаевной Питоевой, заместителем директора музея по науке: в то время, говорит она, это было единственно возможное решение. “Я добивалась того, чтобы в экспозиции было только оригиналы. Они наделены энергией владельцев, а энергия несет информацию. И я настаивала на том, что если мы в эту белую пустоту поместим копии, то это будет слепок. И первое время белое преобладало над булгаковским живым”.


Борьба за создание музея длилась мучительно долго – двадцать лет. Все эти годы люди, которых объединяло жгучее осознание необходимости воссоздать и оставить потомкам булгаковский дом, писали письма в инстанции, оббивали пороги кабинетов, разыскивали и собирали всё, что может пригодиться будущему музею. «Кто эти люди? – переспрашивает Кира Николаевна. – Любители Булгакова. Киевляне с большой буквы. Киевляне, которых Булгаков обожал и которые платили ему тем же – ведь никто не описал город лучше него, никто не представил Киев как Иерусалим Земли Русской».


Дом на Андреевском спуске был передан как филиал Музею истории Киева в 1989 году. Почти три года шла реставрация. Параллельно велись поиски экспонатов. Поначалу таковых, имеющих непосредственное отношение к Булгакову, было всего 47. Остальное – публикации, книги, множество копий. Первую коллекцию собрал директор музея Анатолий Петрович Кончаковский, знакомый с близкими родственниками Булгакова.


“Мы решили открыть музей даже без экспонатов, – рассказывает Кира Питоева, – потому что понимали: в уже существующий музей быстрее и охотнее отдадут экспонаты, чем просто в частные руки. В 1991 году, к столетию со дня рождения Михаила Булгакова, провели первую международную конференцию «Булгаковские чтения». Было очень много гостей, в том числе иностранных. Мы водили их по пустому дому и рассказывали: вот здесь стоял стол Михаила Афанасьевича, а здесь – кровать Николки… И, поверьте, это была одна из лучших экскурсий в нашей жизни”.


Эта идея – играть в пустоту, оставлять пустоту, чтобы потом заполнять ее постепенно – эта беспощадная ломка стереотипов неожиданно себя оправдала. В музей хлынули подарки. Родственники и почитатели Булгакова расставались с дорогими сердцу вещами, чтобы отдать их в единственный в мире музей писателя. Даже не в музей – в Дом. Вещи постепенно возвращались на свои места. Так мир белых предметов незаметно вытеснялся реликвиями семьи Булгаковых.


Так вернулась в дом писателя семейная икона Божьей матери, перед которой, согласно роману, Елена вымолила у Господа жизнь тяжело раненому брату Алексею. Икону передала музею племянница Михаила Афанасьевича Елена Андреевна Земская, проживающая в Москве. И случилось чудо: всё, что было тяжкого в становлении и развитии музея, постепенно ушло, а взамен пришли новые люди и новые возможности. А Елену Андреевну теперь считают крестной мамой музея.